Все наблюдения достоверны.
Координаты и время не изменены.
Действующие лица реальны.
Описываемые события в действительности имели место быть в период с ноября 2005 по апрель 2006 г. в Санкт-Петербурге (с некоторыми лирическими отступлениями в пространстве и времени).
В общем, всё – правда.
***
Небо как ориентир. Оно рядом. Всегда. Из машины его видно плохо, да и землю не сильно-то рассмотреть. Что видно из машины? Движение, поток таких же, как ты, сидящих в жестянках с колесиками людей. Только они не люди. В основном, чайники и кофейники. Текут неравномерно, с завихрениями, ускоряясь, перестраиваясь, тормозя, тебя не видят, а уж о небе чего говорить. Спокойное перемещение по дороге – редкое состояние души, но я достиг этого счастья. Густая маслянистая водка на морозе также льется в стакан. Я двигаюсь, как будто пространство вокруг заполнено трансформаторным маслом. Тягуче. Спокойно. «Чуткое спокойствие» - вот моя формула успеха.
Я вожу на своей машине людей по городу и близлежащим окрестностям. (Правда, один пассажир недавно предложил отвезти его в Тамбов, но узнав, сколько это могло бы стоить, решил слетать на самолете. И правильно решил). Волга – идеальный аппарат для перемещения в неспешном темпе, во всяком случае моя. Дебаркадер, одни словом. Булькает и едет. Не спеша. Топливо – газ. Экология! Я рад. На планете и так слишком много дымящих, пыхтящих и вонючих нефтяных горелок. Дышать тяжело, да и неба невидно. Звёзды ночью тусклые в городе. Трудно по ним ориентироваться. А иногда это жизненно необходимо. Без них приходится смотреть на название улиц – последнее дело! Хотя все привыкли.
- Куда Вам?
- Пулковская, ближе к Орджоникидзе.
Или:
- Кубанская, около Ленинского.
- Вот приехали. Где остановить?
- Там подальше. Нет за поворотом… да, да, около вот той остановки, за светофором, нет не этой – у следующей. Да, вот здесь заезд во двор.
- Дак это уже не угол Ветеранов и Голикова!
- Да, я просто как ориентир говорил.
- А-а, понятно. С Вас 250.
- Но Вы же двести говорили!
- А это я как ориентир говорил.
- Совсем таксисты обалдели!
- Нет, что Вы, я еще только учусь.
***
- …Подвезите нас, пожалуйста, через весь город за 60 рублей. Мы бедные студенты
- А я богатый водитель. Подвезу. Но за 350.
- Нет, спасибо.
- Да, пожалуйста. До встречи, когда разбогатеете.
***
- Спасибо, спасибо, что довезли!
- Пожалуйста, это моя работа.
- Правда??
***
- Скажите, Вы халтурите?
- Нет – я работаю. И, как правило, хорошо.
***
Удача редко посещает перевозчика. Иногда она приходит, маскируясь под тихого, молчаливого, худощавого пассажира, который молча называет адрес и сухо расплачивается суммой, достаточной для обеспечения углём на весь зимний период какого-нибудь посёлка крайних районов Севера. При этом расстояние, на которое было перемещено тело в пространстве, измеряется двумя-тремя светофорами или несколькими десятками миллилитров топлива.
Бывает… Но редко.
В основном – всё просто. Рутина. Едешь. Останавливаешься. Открывается дверь: вопрос – ответ – вопрос – раздумье (или видимость раздумья) – «По рукам!» Поехали. Приехали. До свидания, спасибо – до свидания, пожалуйста.
И только один раз: «Жаль, что так быстро приехали».
Но это уже совсем другая история.
***
- Как хорошо, что у Вас не работает печка!!!
- Чего же хорошего – холодно.
- Вот и хорошо. Домой приеду трезвая.
***
- Куда Вы нас везёте?
- Домой, Вы же сами просили…
- А что, нет желания отвезти нас в сауну или ресторан там всякий?
- Нет, девушки! Домой, только домой.
- Жаль…
- Выходите, приехали.
- До свидания?..
- Без вариантов!..
***
- А Вы знаете, что Вашу Волгу снимают с производства?
- Нет, что Вы! Мою уже произвели. Это какие-то другие снимают.
- А у Вас 406-ой мотор?
- Нет, 402-ой.
- А-а. Сколько жрёт?
- Смотря как ездить.
- Ну, вот как сейчас?
- Литров 15-17 газа.
- У Вас на газу? А ничего, что я курю?!
- Да плохо, конечно, лёгкие портятся.
- А не взорвёмся?
- Кто знает… Кто знает…
***
- Красивый город Питер!
- Красивый – когда спит. А ночью хорошо ездить – машин мало.
(Да… не поспоришь)
***
- Можно я сяду на заднее сиденье?
- Пожалуйста.
- Или Вы хоте, чтобы я села на переднее?
- Нет, что Вы, мне всё равно.
- Ну, мало ли, дистанция там или всё такое.
- Да нет, как Вам удобнее.
- Тогда я на переднее, если можно…
- Как скажете…
- Спасибо.
***
- Пионерская. Триста.
- Садитесь.
Приятно, когда всё понятно и чётко. Редко. Обычно:
- Сколько будет стоить доехать до..?
- А на что Вы сами рассчитываете?
- А сколько Вы хотите?
- Я хочу, скорее всего, больше, чем у Вас есть. Назовите свою цену.
- Сами и называйте – Вы же везёте!
- Вы же хотите доехать…
И так до бесконечности. Говоришь: «Пятьсот». Сразу договариваемся на 250. (А сразу нельзя было?)
***
- Скажите, пожалуйста, у Вас есть богатый, красивый и молодой друг?
- Понятно. Я, по Вашему мнению, не подхожу под эти категории.
- Ну что Вы! Может, это я так издалека к Вам подбираюсь…
***
Я заметил интересную закономерность: самых красивых («тюнингованых») девушек, в основном, подбираешь в районе промзон, складов, глухих проездов, кладбищ. И когда спрашиваешь: «Что Вы делаете в этих еб…нях?», - то в ответ слушаешь забавные истории, правдивость которых не вызывает сомнения у воспитанного человека.
***
Объемная женщина машет рукой. Останавливаюсь. До Сенной, 150? Поехали! Садится, с трудом втискиваясь на переднее сиденье.
- Ненавижу Волгу!
- Может, пищите другую машину?
- Да нет, села уже. А вообще, машина – дрянь. Сыпется. У нас была Волга… Все время ломалась.
- А у меня хорошо ездит.
- Не надо меня подкалывать. Я сама кого хочешь подколю. Вот муж у меня 30 лет назад попытался что-то вякнуть, а я ему показала, где его место, - (грозит в пространство кулачищем). – Вот, живёт теперь спокойно.
В телефон, который звонит «гламурненьким» звоночком:
- Твою мать!.. К складу иди бестолочь! Я сейчас подъеду, идиот!
- А Вы добрая женщина! (Это я без подкола).
- Спасибо, а как Вы догадались?
- Не знаю, видно.
- Да, это так!
- До свидания. Спасибо!
Женщина-терминатор…
***
Еду, думаю о своём. Скоро лето. На рыбалку бы в Карелию выбраться! По правому ряду иду. Левые два стоят. Ни с того, ни с сего, страховой случай в лице грузовика MAN взял да и прикоснулся к моей задней левой двери и крылу. Приехали, блин! Включаю аварийку. Выхожу так коренастенько, как боцман после долгого плавания… Спрашиваю:
- …Что ж ты не глядишь-то в зеркала… человек…?!
Он уже кому-то звонит. В ГАИ, наверное. Я ему:
- Слушай, не вызывай «гаев». Ты виноват, а у меня царапина пустяковая. Давай так разъедемся. Дай мне денег чуть-чуть для компенсации морального ущерба, и я поехал. А то время полдня потеряем.
А он в ответ, отскакивая на три метра:
- Ты что? Мне угрожаешь?
Успокаиваю его слабоумной улыбкой и говорю:
- Ладно, не хочешь по-человечески разъехаться, давай садись ко мне, будем бумажки зарисовывать.
Садится с опаской. Заполняя извещения для страховой кампании, спрашиваю у него:
- Слушай, а ты случайно не рыбак?
Выскакивает из моей машины и забирается в свой грузовик. Выхожу за ним:
- Ты чего???
- А что ты на меня наезжаешь?
Странно, мне показалось, что это он в меня впилился. Трудный случай. Номера десятого региона. Теперь всё понятно – Карелия приехала! А всё-таки как там у Вас с рыбалкой?
***
Далеко за полночь. Телепаю неспешно от Техноложки по Московскому в сторону Фрунзенской в среднем ряду. Пустой. Пассажиров мало. Двигаюсь в сторону дома. Устал. Когда долго ездишь безрезультатно, устаёшь как-то особо, натянуто. Справа такой же, как я. На «девятке». Идём почти параллельно. Он чуть впереди. Я не обгоняю. Идём вместе спокойно. Впереди в темноте вырисовывается тоненькая фигурка студента в форме буквы «Г». Мы оба сбрасываем газ, подкатываемся, как бы вежливо друг другу предлагая: «Прошу, пожалуйста, берите». Но он чуть впереди, и я его пропускаю.
Вдруг сзади, с рёвом взлетающего бомбардировщика, по встречной, через двойную сплошную, по большой дуге, нас обоих обгоняет и подрезает «шестёра». Подскакивает на уже экстренном торможении к пассажиру. Мы с «девятиной», виляя, уходя от столкновения с ним и друг с другом, почти на юзах, каким-то чудом разъезжаемся. Прокатываемся метров пятьдесят и синхронно, как в фигурном катании, как будто долго отрабатывали этот манёвр, с вдохновением, в две машины перегораживаем дорогу. Красиво так, как в кино. Выходим. «Шестёра» взяла пассажира и подкатывается к нашей импровизированной баррикаде. Останавливается. Нас при всём лихорадочном желании не объехать – пошли встречные. Да и сзади его уже подпёрли и с пониманием, и с интересом, не проявляя беспокойства, ждут развязки сюжета. Смотрят. Паренёк с «девятки» и я подходим к негодяю. Настроение из бесформенно усталого резко поднимается до бодрого карательного. Без приглашения войти открываем его водительскую дверь и мягонько так, но настойчиво выволакиваем вяло сопротивляющегося негодяя на волю. Ласковым голосом спрашиваем:
- Тебе что, деньги очень нужны?
Мой компаньон резким, почти незаметным, но точным движением опускает его морду лица на крышу автомобиля ВАЗ 2106. Суд Линча состоялся, исполнили приговор на месте.
- Пошли, чего с него взять – дурак!
Мы идём к своим машинам. Не торопясь. Рядом, также как ехали.
- За ночь по пять-шесть таких придурков попадается, - философски и успокоено констатирует мой соучастник исполнения наказания.
- Ладно, счастливо!
- И тебе того же.
Разъезжаясь, мы посигналили друг другу.
***
Центр. Некрасова. Голосует мужичёк. Подъезжаю.
- Королёва. Двести.
Нормально. Поехали.
- А у Вас в машине можно курить?
- Да, пожалуйста.
Странно: в центр города, в сапогах резиновых и в деревенской куртке годов 70-х выпуска. Подъезжаем к Пионерской.
- Слушай, - говорит, - я заплачу ещё, давай проедем по Испытателей я девочку сниму?
- Нет, - говорю я, - не со мной! Я за девочками не езжу. Если хочешь – выходи, поймай другую машину.
- Ладно, сегодня обойдусь, раз так получается.
Замолкает. Через какое-то время он опять оживляется:
- А давай мимо метро проедем, я там в магазин видео зайду, фильмец какой-нибудь возьму.
Я ему:
- Что девочку не снял, дак порнушку хоть какую-нибудь хочешь посмотреть?
Пауза… Без ответа.
До его дома доехали молча.
***
На газовой заправке меня уже узнают. Она рядом с моим домом. На Витебском. Всегда спрашивают, как дела, как работа. Рассказывают, как какие-то водилы опять за колонку подрались. Смеются. Мне нравится заезжать в знакомые места: в магазин, в кафешку, в парикмахерскую, где тебя помнят и тебе улыбаются.
Один раз подвозил девушку с Чернышевской до Володарского моста. Долго торговались, но я согласился с бюджетным вариантом поездки. А по дороге предложил ей возместить мне часть уступленной оплаты рассказами о чём-нибудь. И она оказалась благодарной рассказчицей. Я узнал о том, как и кем она работает, о чём мечтает, так, в общем, без подробностей. Было интересно слушать. Когда прощались, я ей пожелал, чтоб всё сбылось…
Через неделю, проезжая там же, я опять её встретил, ловящей машину. Я уже знал, куда и за сколько она хочет доехать. В этот раз она сидела молча. Смотрела в окошко. Она меня кончено не узнала. А мне было интересно, стала ли она ближе к своей мечте за эту неделю, которую мы не виделись?
***
Когда моя жена уезжает в командировку, я продолжаю заваривать чай на две кружки. Это не привычка, а состояние души.
Когда-то я первый раз в жизни таксовал. Это было давно, лет восемь назад. Я занимался этим полгода. Осенью и зимой. Тогда я был ещё молодой и зеленый, и машина была – зелёная копейка. Друг подарил мне её, чтобы хоть как-то можно было прожить. Машина меня кормила. Стабильно хватало на еду и квартиру (точнее, я снимал комнату) и всё. Машину я не ремонтировал, а только гонял на ней, как одержимый. Сейчас вспоминаю – оторопь берёт. Как не убился – не знаю. В общем, за полгода такой езды машина умерла. Последним, что у нее отвалилось, было салонное зеркало заднего вида (и это случилось в тот момент, когда я подъехал к дому с твёрдым решением прекратить этот вид заработка). Зеркало повисло на одном шурупе, качнулось и упало мне на колени, подтвердив правильность моего решения и поставив точку в тогдашней истории. Так вот позже, когда я уже работал на нормальной работе и ездил на очередной не своей машине по всяким не своим важным делам, я ещё долго порывался остановиться, увидев поднятую на обочине руку.
Я продолжал заваривать чай на две кружки…
***
Ночь. Глухая. По всему городу «усиление». Какой-нибудь очередной план «Перехват». На каждом перекрёстке «гаи» с автоматами. В количестве неимоверном. Откуда их столько? Когда еду пустой, провожают равнодушными взглядами. Если везу людей, останавливают, спрашивают: «Кого везешь?». В документы почти не смотрят. А я почём знаю, кого везу? Говорю, что пьяных студентов из Москвы. Я, наверное, несознательный гражданин. Но несколько пассажиров за эту ночь были мне благодарны.
***
Вообще-то с «гаями» у меня почти дружба. Правила я почти не нарушаю. Так, разве иногда крутанусь через двойную сплошную, под ранний красный проезду, под знаком остановлюсь, но это специфика работы. А с пассажирами вообще медленно и аккуратно еду. Это «гаям» нравится. Это их даже удивляет. Да и пассажиры мне благодарны за спокойствие.
***
Беру двух хорошо одетых девушек. С Лермонтовского до Мариинки. Садясь в машину, продолжают разговаривать друг с другом. Одна говорит, другая слушает и участливо кивает. Видно давно не виделись. Наверное, одноклассницы. Проезжаем мимо вывески «такой-то банк». «Вот здесь я и работаю», - говорит говорунья. Кивунья кивает в ответ. Я вторгаюсь с восторженным:
- Ура! Наконец-то везу банкиршу!
Смеются. Но к полтиннику, который зажат заранее в кулачёк, из кармана выползает второй.
***
На ходульках-каблучках девушка подцокивает к краю дороги и торопливо ручкой так мелко-мелко машет, как неоперившийся птенец. Останавливаюсь. Открывает дверь. Вскакивает в машину и выпуливает:
- К «Астории»! Скорее! Сколько?
Я говорю:
- Сто тысяч миллионов!
Она в ответ:
- Пока только сто рублей.
В её голосе чувствуется уверенная надежда, что вот-вот всё будет хорошо, стоит только подправить макияж, глядя в зеркало за отворотом солнечного козырька.
***
Район Балтийского вокзала. Ночь. Темно и страшно. Голосует паренёк, высокий, худощавый. Позади него стоят ещё двое, помоложе. Останавливаюсь. Пассажирская дверь закрыта, опускаю окошко. Куда доехать хотите? Он, по пояс влезая ко мне в машину, так, что его нос оказывается в сантиметрах десяти от моего, гладя на меня в упор огромными тёмными глазами, не моргая, влажно и тепло произносит:
- За сто пятьдесят рублей до Бассейной доедем?
Я говорю:
- Почему бы и нет? Садитесь.
Он, извиваясь, извлекается из щёлки окна, открывает дверь, садится на переднее сиденье и радостно сообщает двум другим:
- Ма-а-льчики, за-а сто пятьдесят до Ба-а-ссейной едем, - и ко мне опять придвигаясь. - Ведь так мы с Вами договорились?
Я твёрдо отвечаю:
- Да!
Ма-а-льчики молча садятся сзади. Едем. Доезжаем за разговорами о 402-ом и 406-ом двигателе, о том, что Волгу снимают с производства и ещё о чём-то в этом роде. Когда доехали, он мне с гордостью и опаской сообщает, что едут они к «одной даме», и это оба-а-лдеть, как для него ново и интересно.
Я не гомофоб и искренне желаю ему удачи. Но почему-то хочется заехать на мойку…
***
Вообще-то голубые пассажиры – это отдельная история. Мне на них везёт. Иногда за ночь двух-трех подбираю.
Одно время я даже хотел повесить голубой огонёк под лобовое стекло взамен стандартного зелёного.
Бывает парочками ездят, но те не общаются со мной – сидят сзади и держаться за руки. Я обычно начинаю с одним/ой из них заговаривать, чтоб тишину потрясти. Потом второй/ая подключается, а там и до семейных сцен недалеко. Весело можно доехать.
А вот одиночки – опасное дело. Взял один раз такого. Стоит на Невском, чуть не посередине дороги, к подъезжающим на его поднятую руку машинам машет так избирательно: нет, не ты, ты тоже проезжай, а вот с Вами я, пожалуй, поеду (это было в мой адрес). А я что, мне-то, пожалуйста, - пассажиры не пахнут. Садится. Едем. Я ручищей за руль держусь. Грубо так, по-мужлански. А он в обтягивающем, нежный такой, ранимый. Я ему сразу в лоб:
- Вы, молодой человек, нетрадиционной сексуальной ориентации, как я погляжу?
А он, застенчиво улыбаясь, отвечает:
- Да, я гей, а Вы?
- А я таксист.
- Вау! Как это романтично!
- Да уж, романтики хватает…
Доехали без приключений. А он-то, наверное, уже нафантазировал себе всякое.
***
У меня есть Друг. Зовут его Янис. Я знаю его бόльшую половину своей жизни. Мы с ним иногда работали вместе. Он строитель-отделочник. Я у него подрабатывал на объектах. А сейчас он время от времени составляет мне компанию в моей ночной охоте. Выезжаем вместе. Перезваниваемся. Говорим друг другу, откуда куда пассажиров везём. Где проехать стоит, где клиенты тусуются. А когда уже кунять за рулем начинаем, то едем в какую-нибудь кафешку ночную и пьем кофе. Угощает тот, у кого удачнее поездка прошла. Сидим, осоловевшие, и рассказываем, где кого взяли. Про конкурентов ругаемся. О рыбалках летних вспоминаем. На будущее планы строим. Так, болтаем ни о чем. Потом снова мотаемся по городу ночному. А под утро разъезжаемся восвояси.
…Ночь незаметно проходит.
***
Беру креативно одетого молодого паренька. С Невского на Большевиков. Предупреждаю его, что мосты развелись уже и поедем в объезд через вантовый. Поэтому пятьсот рублей – это нормальная цена для такого маршрута. Сразу видно – приезжий. Это объективная реальность с разводкой мостов ему явно в новинку. По повадкам – москвач. Москвачей отличает неуловимое желание не выдавать своего места обитания. И это как раз их выдает с потрохами. Спрашиваю – действительно из столицы. Иногда я угадываю род занятий человека, которого я везу. В этот раз вообще попадаю «в десятку». Он модельер, дизайнер одежды. Долго рассказывает о себе, как дошёл до жизни такой. Фантазирует. Сказочник. Про меня спрашивает. Я говорю, что у меня всё просто: вожу по городу людей, и всё. Он резко теряет ко мне интерес. А зря. Я мог бы многое ему рассказать…
***
Выхожу из дома. Машина заиндевевшая, вся в снегу, изнутри даже замерзла. Кусок айсберга. Мороз – минус двадцать. Начинаю подготовку к полёту. Очищаю снег, открываю капот, подкачиваю бензонасос. В такой мороз заводится только на бензине, если заводится, что мне сейчас и предстоит выяснить. Сажусь в ледник. Включаю дальник секунд на пятнадцать – аккумулятор «подогреваю». Потом пауза. Коробка замёрзла так, что с первой на нейтраль, чтобы переткнуть, надо приложить усилие. Выжав сцепление, кручу стартером двигатель несколько раз – безрезультатно. Надо дёргать «на галстуке». Выхожу с верёвкой на дорогу. Останавливается волгарь. Я говорю:
- Не дёрнешь? Не завестись.
Он:
- Конечно. Меня самого сегодня утром дёргали. За сто рублей.
Я ему:
- Так меня-то дёрнешь?
А он:
- Да, за стольник.
- Знаешь, дружище, - говорю, - я сам с севера, так вот там, у нас, если бы кто-то кого-то за стольник заводил, то ему бы не только руку после этого никто бы не подал, но и даже в одном поле не сел рядом!
- Хорошо, - говорит, - давай за полтинник.
***
Утро после ночи. Всю ночь ездил. В кармане рублей тысячи три с половиной. Хорошо отъездил, результативно. Но устал чертовски. Еду в сторону дома. Еще темно, но машины уже пошли, город просыпается. Люди на работу едут, а я домой. Мне нравится так невпопад, не в потоке двигаться. У меня почти всегда так, как в пустом вагоне метро, все туда, а ты уже оттуда. Ни с чем не сравнимая радость выпадения из мозаики. Зато можно всю картину со стороны рассмотреть, а не только тех, кто к тебе прижат, кто рядом приклеен. Минус один – когда я прихожу домой, жена уже спит и последние сны досматривает, а когда она уходит на учёбу, я ещё сопатку давлю беспробудно. Так что почти не видимся. Такой вот сдвинутый график жизни. Такая вот «ночь на земле».
***
Беру двух подвыпивших молодых девчонок у ночного клуба на Исаакиевском, «Сенат бар» вроде. Рыбное место. Там часто пассажиры попадаются. Куда-то недалеко им надо было, не помню. Говорю: «Сто рублей». Согласны, садятся, едем. Подъехали. Та, которая на переднем сиденье начинает рыться по карманам. Медленно так, заторможено. Достает кошелёк, открывает его и, показывая мне его содержимое, невинно так говорит, разводя руками:
- А денег-то и нет, ну ладо, мы пошли.
- Стой! - говорю. – Спокойно! Не пошли, а поехали и туда же, где я вас подобрал – обратно на то же место! Сидим, не выходим! А то так можно и разбиться в хлам!
Трогаюсь с разворотом и еду, ускоряясь в обратном направлении, благо отсутствие машин в столь поздний час позволяет сделать такой манёвр.
- Стой! – кричат. – Не надо нас никуда обратно везти!
Стольник проворно находится в заднем кармане джинсов.
Расстаёмся под мою довольную улыбку и матюки в исполнении двух маленьких гуляк.
***
На Невском стоит мужчина и слегка покачивается. Рукой помахивает. Издалека я видел, как он вылез из такси и снова горит желанием куда-то ехать. Останавливаюсь. Исходные данные не комильфо – если его везти отказались, то что-то не так. Может, о цене не договорились.
- Куда?
- На Ваську, к «Прибалтийской».
- Садись, поехали. Сколько платим?
- А сколько скажешь.
- Я скажу двести. Подходит?
- Га-а-дидза. Ик-ик. - Засыпает.
Одет прилично, но вот это «сколько скажешь» настораживает.
Доезжаем. Расталкиваю его.
- Приехали! Куда здесь?
- А вот туда во двор. Налево. Прямо. Направо. Вот у этой парадной.
Начинает шарить по карманам, извлекая телефон, паспорт, пропуска, бумажки, визитки, хлам всякий – всё, кроме денег. Терпеливо жду. Самопотрошение продолжается минут десять.
- Что будем делать? - Спрашиваю пока что спокойно.
- Щас. Щас. Ик-ик. - Снова начинает засыпать.
Я выхожу из машины, открываю снаружи пассажирскую дверь.
- Так, дружище, выходим!
Выходит.
- Что, бить будешь?
- Нет, я не буду.
- А кто будет?
Я говорю:
- Вот, смотри, я сейчас звоню в свой парк, приезжает служба безопасности, и дальше ты поступаешь в их распоряжение. Как тебе такая перспектива?
- Погоди, - говорит, - щас я всё урегулирую.
- Не надо регулировать – платить надо!
Вдруг на этаже пятом открывается окошко, и женщина в халате, высовываясь, спрашивает визгливо и громко для ночной тишины двора:
- Вася! Что случилось?
А я ей в ответ во весь голос, чтоб все соседи слышали. Громогласно так, с озорцой:
- Ваш Вася не испытывает желания расплатиться за проезд, а это ужас как некрасиво, и поэтому выбирайте: или вы сейчас мне приносите 300 рублей или я говорю Вам адрес, по которому завтра Вы сможете Васю Вашего, в сильно помятом состоянии, забрать.
Через двадцать секунд мы расстались друзьями. Вася долго и радостно жал мне руку, явно оттягивая момент неотвратимо надвигающегося семейного счастья.
***
Поздний вечер. Решил заехать на острова. Место без транспорта. Иногда оттуда трудно выбраться в поздний час. Хочу этим нагло воспользоваться.
На остановке стоит женщина с ребёнком на руках. Последнего трамвая ждёт. Сделал кружочек по закоулкам – никого. Еду обратно. Женщина, не дождавшись железного, идёт пешком. Карапуза несёт.
Останавливаюсь:
- Садитесь, подвезу!
- А у меня денег только на маршрутку. Вот.
- Да и без денег можно. Всё равно никого не везу. Садитесь.
Долго и неуклюже забирается, ударяя головой ребёнка то о проём двери, то о торпеду. После третьей неудачной попытки я не выдержал:
- Давайте помогу. А то так и в «травму» угодить можно.
Выхожу, беру на руки ребетёнка. Она садится. Протягиваю ей комочек, который со спокойным интересом, косясь на меня из-под капюшона, наблюдает за происходящим. Дети вообще на меня всегда по-особому смотрят. Но только те, у кого чего-то не хватает: отца или радости – как будто у меня этим можно разжиться. Едем тихонько.
- Гуляли на островах, не заметили, как поздно стало.
- А-а, - говорю со знанием дела, - бывает. - Как будто я каждый день с детями по островам допоздна шатаюсь.
- А у Вас дети есть?
- Да-а, - говорю протяжно, - девочка, двадцати семи годков. Уже десять лет с ней нянчусь.
Смеётся. Я тоже улыбаюсь.
Доехали. Помогаю выгрузиться. На её «спасибо» махаю рукой.
- Да ладно, - говорю, - пустяки. Хотя стойте! Дайте мне рубль, а то Вы первая пассажирка сегодня, ну и так, чтоб не впустую начинать.
- Держите, - говорит. - До свиданья!
В эту ночь я наездил несусветно много денег. Четыре тысячи пятьсот двадцать один рубль.
***
Я редко беру плату за проезд вперед. Даже когда хотят сразу расплатиться. Обычно говорю, что за несделанную работу деньги не беру. Да и дорога – это дело такое, можно и не доехать, поэтому доберёмся до места, там и рассчитаемся.
- Не-е, - говорят, всё лучше доехать.
- Вот и я так думаю.
- А-а, понятно, приметы там всякие.
- Примет никаких нет. Просто приятность получения денег по окончании выполненной работы возрастает.
Это так же, как в истории с моим другом художником. Он когда-то малевал картинки и продавал их на Невском, радовался от процесса творчества. А когда ещё и вознаграждение в денежном эквиваленте за это получал, то радовался вдвойне. А потом начал рисовать на заказ. Возьмёт предоплату, покрасит тряпку (уже вынужденно), грустно получит остаток, и радости, тем более двойной, уже как не бывало.
Поэтому я радость берегу. Её и так немного в нашем несовершенном мире.
***
Я иногда курю за рулём. Особенно поздно ночью, чтобы не заснуть. Попыхиваю цигаркой, когда один еду. С пассажирами дымить – дело не благодарное. Они тогда сами паровозить начинают, а это уже перебор. Да и не все умеют пепел в окошко трясти, обычно всё обратно в салон летит, особенно на заднем сидении. А там до ожогов лица и чехлов сидений недалеко.
Но один раз взял чудную пассажирку. Бабушка лет семидесяти. Выглядит фантастически для своих лет, как старая дореволюционная графиня. Худенькая, с достоинством. На руках перчатки кружевные. Взгляд острый, живой, выдает недюжий интеллект и образованность, сидит прямо.
Ездили долго, по нескольким адресам. И вот чувствую – засыпаю. Дай, думаю, спрошу, не позволит ли она мне в её присутствии сигаретку-другую пыхнуть. А она как чувствовала – сама говорит:
- Если курить хотите, молодой человек, то пожалуйте. Я не против.
- Спасибо, - отвечаю. - Воспользуюсь.
Отстраняясь, как будто вспоминая былое, добавляет:
- Анна Ахматова разрешала курить всем в её присутствии, а я чем хуже неё…
***
Выехал работать. Настроение боевое. Щас как наезжу! Заправился до полного и вперёд.
Еду по Лиговке. Голосует девушка. Подъезжаю. Она смотрит на меня внимательно через лобовое стекло и мотает головой из стороны в сторону. Нет, не поеду с Вами. Хорошо, не очень-то было и надо.
Еду дальше. Вижу руку. Останавливаюсь. Рука опускается, ехать передумала. Ладно. Вы мне и сами не очень-то понравились.
Качусь неспешно. Ещё одна пассажирка на обочине. Подруливаю, сдвигая на затылок кепку, лицо попроще сделал, по-дебильней, может я как-то выгляжу сурово, когда не улыбаюсь? И у этой желание поехать пропадает при моём приближении.
Да что Вы, сговорились что ли все!? Что за хрень? Так дело не пойдёт! Надо как-то сломать закономерность.
Проезжаю мимо поднятой руки хорошенькой девушки. Притормаживаю. Окидываю взглядом, и скривив лицо, как после откушенной половинки лимона, ускоряюсь. Вот вам всем! Получите! Не повезу! Она провожает мне удивлённым взглядом. А я доволен безмерно. Отомстил. Око за око, зуб за зуб.
Кажусь себе находчивым и гениальным.
***
Машина после мойки еде гораздо лучше. А если мойка-люкс, то вообще летит, как новая. Это все, кого я знаю, замечали. А если Вы заменили перегоревшую лампочку освещения номерного знака, тогда она бежит как после замены двигателя с 402-го на последнюю секретную разработку спецов из конюшни МакЛарен.
Но пассажиры после чистки салона попадаются какие-то грязнули: то чипсы по всей машине раскидают, то пивом коврики оросят, то ребёнок какой-нибудь выразит наглядно, что он думает о желании родителей доехать на такси побыстрее.
Но есть одно средство против этой закономерной напасти – это не заезжать на мойку, как можно дольше. Проверено – действует! Посмотрите вокруг – это охранно-мистическая защита достаточно популярна у наших водителей.
К тому же, если в багажнике в хаотическом беспорядке, в полной боеготовности разбросаны ключи, домкрат, насос, верёвка, старые, изношенные до железа колодки, половинки расколотого коленвала и вдобавок ещё одно необходимое условие – всё это должно быть переложено промасленной ветошью, то у этой машины практически отсутствуют шансы на неожиданную поломку.
И дело здесь совсем не в неряшливости нашего брата – водителя, а в стойкой системе языческих верований, которые не смогли искоренить ни двух тысячелетняя история христианства, ни эпоха развитого социализма, ни современная система материальных ценностей.
***
Я люблю врать пассажирам о себе. Пассажиры любят слушать и удивляться. И это не от нежелания говорить правду, а от любознательности. Это способ исследования окружающего мира. Расскажешь чего-нибудь эдакое и смотришь потом на реакцию.
Это лучше, чем профессионально-равнодушное молчание и глухота таксистов.
Я-то не таксист. Я просто вожу по городу людей и таким способом изымаю у населения деньги. Способ не самый недостойный, поэтому можно основное честное блюдо сдобрить приправами из мелко порубленного вранья.
Один раз поехал я работать, как всегда вечером. И звонит друг. Он только что купил «по совету друзей» новую, из салона машину – последней модели джип Ниссан. У него ещё не прошёл процесс привыкания и восторга по поводу обладания блестящей серебристой летающей тарелкой, и он предложил мне покататься в его сопровождении по городу в поисках пассажиров.
Я с радостью согласился – вдвоём веселее.
Теперь представьте себе картину: в паре едут грязная, ржаво-тёмно-неопределённого цвета 31-ая Волга, а за ней – сверкающий, чистенький, только что с конвейера, крутой матёрый джипарь не слабого размера.
Я останавливаюсь на протянутую руку, а сзади вплотную подкатывает, заливая белоснежным светом фар осветительная вышка стадиона «Петровский» на колёсиках.
Вот уже поле для творчества!
На стабильно опасливый вопрос пассажиров этой ночи: «Что это такое?» - можно представить себе, чего только я не нарассказывал озадаченным клиентам.
- Было и «неподдельное» непонимание происходящего с моей стороны,
- и рассказы о бабушке-программистке из российского представительства Microsoft, которая, несмотря на почтенный возраст, иногда подвозит домашние горячие пирожки балбесу-внуку на ночную работу,
- и о неприкрытой слежке госнаркоконтроля,
- и «простое» замалчивание в стиле: «да не обращайте внимания, он всегда за мной ездит, я уже привык».
И только одному пассажиру я поведал чистую правду! Я честно признался в том, что я миллионер, и от безделья, дабы развеять надоевший уже аромат богатства, я езжу в сопровождении таких же, как я, и вожу простых, таких же, как Вы, людей по городу за деньги, потом мы меняемся местами, сравниваем – кто больше заработал, тот и молодец. Такая вот забава со скукоты.
Именно этим объяснялась непомерно высокая плата за проезд, которую я потребовал в обмен на доверительную информацию об истинной причине такого странного на первый взгляд сопровождения.
В эту ночь я одержал достойную победу над моими незадачливыми компаньонами.
Мои друзья-миллионеры явно грустили.
***
Выехал работать пораньше, около шести-семи часов. Пятница. Можно начинать ранним вечером. Это в будни имеет смысл кататься после закрытия метро. А сегодня все хотят побыстрее до дома добраться, предвкушая выходные. Я предвкушаю предвкушающих.
От дома до Петроградки доехал пустой. Ладно, ещё не вечер. Чесану закоулки.
На одной из маленьких улиц вижу «святое семейство»: дочка, папа, мама – голосуют. Иностранцы. Удача. Проинтуичил. Доволен собой. Подкатываюсь.
Дочка – фантастически красивая, смуглая, с острыми чертами лица, с бездонной чернотой глаз. Девушка открывает дверь и на ломаном, но понятном русском называет адрес и сумму (явно заранее подготовленной фразой):
- Большой прочпект, зьдьесь, не на Васькие, дом четирнадцать. Пьятьдесьят рубльей.
- All right! – говорю. – Поехали. Садитесь, please.
Папа с мамой забираются на заднее сиденье. Красавица – рядом со мной.
Тоже удача. Мне сегодня положительно везёт!
Достаю карту. Хочу посмотреть номер дома – поточнее, где находится дом 14, чтоб не промахнуться и крутиться потом – движение-то плотное сейчас.
Вдохновлённый не сколько мифической дружбой народов, но вполне реальной очарованностью, солидно так, со знанием дела, насупив брови, изучаю карту. Вот здесь. Понял. Доедем в лучшем виде. Всем видом эффектно показываю, что не стоит беспокоиться. Все улыбаются. Нет, определённо я сегодня в ударе!
Едем за милой беседой с девушкой о пустяках.
На английском я изъясняюсь с трудом, говорим на смеси русского и английского, и международного жестового. Проклинаю свою детскую недальновидность – учился-то я в спецшколе с углублённым изучением английского языка и могу читать Шекспира в оригинале, только вот о простых человеческих вещах поведать не могу.
Хорошо хоть понимаю чего-то. Она из Швейцарии. С гор. Учится в университете. Филолог. В Питере пару месяцев, на практике. Родители навестить приехали. А я? – Молчу в ответ.
В общем, доехали быстро, благо рядом. Расплачиваются. Благодарят. Выходят. Я прощаюсь с достоинством обречённого, не выдавая грусти. Отъезжаю с чувством мимолётно коснувшегося меня счастья. Хорошо-о! Я тонкий ценитель редкой красоты без продолжения отношений.
И вдруг, когда я проехал пару кварталов, меня будто молния пробивает электрический разряд ужаса. Возвращает из мечтательного небытия в суровую реальность осознание того, что я на Каменностровском и уж никак не на Большом проспекте Петроградской стороны.
Я перепутал!
Я смотрел в карту, не видя ничего, кроме горной Швейцарии. Аромат Альпийских лугов явно вскружил мне голову.
Идиот!!! Вернуться! Скорее! Исправить ошибку!
Там уже конечно никого. Что делать? (Кто виноват?) Вот они извечные вопросы бытия.
Еду на Большой, 14. Там грузинский ресторан. Я знаю, что он достаточно популярен у иностранцев. Точно! Они туда ехали! Захожу – никого. Подождал минут тридцать-сорок. Тишина. Делать нечего. Поехал работать дальше.
Моя трезвость восприятия мира в этот оставшийся вечер была сравнима с чистотой прозрачного горного швейцарского озера с ледяной водой.
***
Постоянные клиенты – дело неблагодарное. Появляются они после того, как ты неосмотрительно оставил свой номер телефона в минуту слабости и пообещал приехать по первому требованию в любую точку города в любое неудобное для тебя время.
Как правило, так и бывает. Звонят:
- Помните, Вы нас как-то подвозили? Стоим на Большевиков и уехать не получается. Не могли бы Вы приехать и отвезти нас в Озерки? И сколько это будет стоит?
Я в это время качусь с пассажирами по Ополчения в сторону Красного села. И неважно, сколько стоить это будет, но я смогу быть в ваших краях часа через полтора не раньше. Будете ждать?
- Нет! Нам сейчас надо. Мы замёрзли уже.
Тогда извиняйте. В следующий раз лучше заранее договариваться.
Следующего раза, как правило, не бывает.
Но пару раз случалось и по предварительной договорённости поездить. В аэропорт отвезти кого-нибудь или с поезда встретить.
И тогда я для себя сделал удивительное открытие, что на земле существует утро! Прекрасное! Удивительное! Полное забот просыпающегося дня утро, о существовании которого я уже начал забывать со своим ночным образом жизни.
***
Кстати, об утре. Утро для таксиста – враг. Точнее не утро как таковое, а ты враг сам себе утром. После ночной езды перед рассветом всё сереет, сливаются дорога, машины, пассажиры. Внимания и собранности уже не хватает. Начинаешь совершать ошибки. А это на дороге хуже, чем на минном поле. Уже не помогают ни кофе, ни сигареты, ни музыка погромче, ни открытое окошко. На бреющем тянешь до дома. Почти все крупные аварии на подлодках случались как раз на обратном пути в базу.
Еду как-то уже в коматозе домой. Часов восемь утра. Всю ночь отмотал по городу. Пробег километров 350. В кармане тысячи четыре. Этот хорошо.
Стоят на Московском двое. Это плохо.
Все равно останавливаюсь. Им вроде по пути. Почему не довезти. Ещё 200 рублей не помешают. Садятся. Оба в спортивных костюмах. Бодрые такие для утра. Едва уловимый налёт кавказской национальности на обоих. Едем. Один вдруг спрашивает:
- Слушай, а с тысячи сдача будет?
- Нет, конечно, я только выехал. Откуда? Остановлюсь у ларька – разменяешь, - говорю.
Молчат.
Мне как-то не по себе становится. Напряг какой-то в воздухе нарисовался.
Торможу у ларька. Нехотя как-то идёт разменивать деньги. Второй сидит, беспокойно поигрывая телефоном в руках. Сижу так, чтоб его видеть. Явных проявлений преступных намерений никаких. Но я подсобрался так и настороже. Делаю вид, что всё в порядке, под простачка непроснувшегося.
Возвращается первый. Едем дальше. Доезжаем до названного адреса, и они в один голос настойчиво заехать во двор просят. Нет, ребята, я во двор не поеду, нам нельзя, по инструкции не положено.
- А ты что, таксист? И что, инструкции выполняешь? – Со смешком в голосе спрашивают.
- Да, вот такой я чайник.
А самому совсем в тёмную подворотню с двумя этими кренделями не хочется.
- Ладно, ребята, расплачиваемся, да я поехал дальше работать.
Отдают деньги, мне показалось, немного разочарованно. И я уезжаю домой, а они, наверное, дальше работать пошли.
***
Опасности в ночной работе таксиста хватает, но скорее не внешней, вроде тех двух, про которых я рассказывал, а внутренней.
«Господа! Мы тупеем на этой войне», - как говорил Портос в детском фильме про трёх мушкетёров.
Это в некотором смысле отражает состояние души человека, который занялся перевозкой людей по ночному городу за деньги. Дебильность этого занятия очевидна. Незаметно для себя начинаешь всех водителей вокруг считать полными идиотами, пассажиров – тупыми и жадными уродами. А тебя самого начинает тошнить от стойкой ненависти к окружающим и такого образа жизни.
И ещё убивает бесперспективность проекта. Из обычного перевозчика ты можешь стать только очень хорошим перевозчиком. И всё. Тупиковая ветвь развития.
Но я знаю лекарство против этого неотвратимого вируса, который съедает тебя изнутри, превращая нормального человека в водилу-профессионала. Надо просто бросить это грязное занятие в тот самый момент, когда в твоём приёмнике незаметно для тебя самого начала звучать радиостанция «Шансон» вместо «Радио классика» или «Эрмитаж». Бросить и всё! Без вариантов. Иначе хана.
Я пока что слушаю «Наше радио». У меня ещё есть шансы вернуться с этой войны.
***
Добрый хороший пассажир – это не тот, кто аккуратно садится, отряхивая ноги, вежливо спрашивает, можно ли покурить у вас в машине, извиняясь за неудобства, просит заехать во двор и подвезти его к парадной. Не тот, кто, прощаясь, желает удачи на дороге, счастья в личной жизни, здоровья детям и т.д. А тот, кто хорошо платит. Это объективная реальность. Только достойная оплата твоего труда характеризует положительные качества клиента. Такие пассажиры запоминаются. Щедрые, которые переплачивают со словами: «Пусть так будет». И в ответ на твой вопрос: «Здесь больше, чем мы договаривались», - говорят, что не надо сдачи. Таких хочется возить бесконечно. Но это разовая редкость. В основном все моты. Торгуются, как одержимые. Противно даже. Особую мерзость и отвращение вызывают те, кто говорят, что они сами таксисты и что они прекрасно знают, сколько стоит доехать. Бр-р-р! Таких я не беру. Иногда я вообще никого не беру. И хотел бы, да нет никого. Попрятались, что ли все? Вот и едешь домой и ворчишь про себя. Такая вот это работа интересная – то густо, то пусто.
***
На какой-то из Морских сажаю парочку. Юрист и секретарша. Едут домой к юристу. Многообещающее продолжение офисного банкета по случаю какого-то праздника.
Мне кажется, что корпоративные вечеринки, столь модные в уважающих себя, по мнению только лишь руководства, компаниях – дело абсолютно лживое и в общем-то безрадостное. Фальшивые улыбки. Зарегулированные отношения. Непреодолимые различия в статусе приглашённых. Это всё не по мне. О чём с гордостью сообщаю пассажирам.
По улыбке секретарши замечаю, что она согласна со мной. Юрист пытается возражать. Но это он у себя в кабинете командует, а здесь на дороге со мной не поспоришь.
Я люблю совать нос в чужие дела. И делаю это абсолютно бесцеремонно. И, как следствие, когда на полдороге молодой преуспевающий человек идёт в магазин «купить что-нибудь к чаю», я поворачиваюсь к девушке и без тени смущения спрашиваю скорее утвердительно:
- Слушай! А тебе всё это надо?
- Что это?
- А вот в столь поздний час ехать домой к твоему начальнику? Или у вас там большое светлое чувство всякое?
- Нет, я просто… это… ну, в общем…
- Вот видишь, ты сама ответила на мой вопрос. Карьера конечно дело святое, но если ты мне скажешь, где ты живёшь, то я тебя туда в лучшем виде доставлю, и заметь – недорого. Поехали!?
Она озорливо оглядывается по сторонам, пересаживается не переднее сиденье, стряхивая с коротенькой юбочки пепел неслучившегося романтического свидания, и называет адрес.
Мы трогаемся с ускорением под удивлённый взгляд нагруженного звякающими пакетами вышедшего из магазина, как можно уже догадаться, бывшего на этот вечер ухажёра.
Звонок в её телефоне раздался минут через пять. Мы были уже далеко. Ночной город нёсся навстречу на дикой скорости и хлестал по лицу освещенными мокрыми ветками проводов моего разгоряченного бегом коня.
Украденная девушка позвонила мне через несколько дней. Она сказала, что если меня это интересует, то у неё всё хорошо.
Меня это уже не интересовало.
***
Я не езжу пьяным за рулём.
Никогда!
По городу это закон. Мой собственный. Я сам так решил.
Правда, было одно исключение. Я тогда работал в одной конторе, которая занималась реставрацией храмов, в основном православных. У меня была Нива. Все объекты находились в сельской местности на приличном удалении от цивилизации. Поэтому с дорогами там было всё хорошо: спецучасток кэмэл трофи блинной в несколько сот километров. Бездонные лужи, колея в половину человеческого роста, канавы, броды через маленькие речки, песчаные дюны – в общем, полный набор.
Псковская область, граница России. Правда, без пограничников. Заставу упразднили за ненадобностью. Берег Чудского озера. Храм, на котором мы работали, стоит прям на краю земли. Красота и дичь.
Ночью, когда выходишь из дома под освещенный единственным в деревне фонарём кусок вселенной, то чувствуешь, как из-за границы света из темноты на тебя смотрит с удивлением и живым интересом что-то неведомое. Чуднό и жутко. Становится понятным, откуда взялось название местности.
Дабы укрепить себя, приходилось использовать верное народное средство борьбы с тёмными силами – «Белого доктора».
Благо Псковский водочный завод праведно и регулярно заботился о своевременной поставке, не без помощи и всепроезжающей автолавки, этого горячо любимого нами единственного средства спасения от беспробудной тоски, которая без вариантов неумолимо поглощает любого, кто дольше, чем на двое суток, прикоснулся к образу жизни профессиональных реставраторов-отшельников.
Водка кончается неожиданно.
Особенно после бани в субботу.
Поэтому мною, после недолгих уговоров и объяснений, что «нехорошо как-то получается», была предпринята вылазка в соседнюю деревню за возобновлением запаса стратегически необходимого сырья.
Идти было уже сложно.
И я поехал.
Ощущение ни с чем не сравнимой лёгкости бытия настигло меня на скорости около 80 км/ч, которая была зарегистрирована остальными шестью реставраторами. Они дружно изъявили желание переместиться вместе со мной в пункт назначения и обратно, дабы скрасить минуты горестного томления в ожидании чуда.
Дорога, по которой ещё вчера только местами можно было ползти скоростью 5 км/ч, не чувствовалась вовсе.
Красота и плавность перемещения в безвоздушном пространстве овладела и увлекала меня к звёздам. Я летел. Я плыл. С отрешённой улыбкой покорителя неведомых пространств вселенной, оставившего далеко на земле все прошлые заботы и волнения.
Феномен «брейк офф»[*] в чистом виде.
Мою радость явно не разделяли попутчики. Но перегрузки переносили со стойкостью и целеустремлённостью первого гагаринского отряда космонавтов.
Промежуточная посадка прошла мягко – болотистыми овражками так богата Псковская земля. Как была осуществлена дозаправка у дома разбуженной продавщицы местного магазина, не помнил никто. Обратный путь был пройден также – на гиперскорости.
Торможение. Остановка. Есть касание.
Вылезали все через водительскую дверь, которая открывалась почему-то вверх, как люк у танка. Машину утром я нашёл не сразу – по следам, точнее по борозде в мягком грунте осеннего поля.
Несколько дней ушло на возведение бревенчатого настила, по которому гусеничный трактор, под управлением местного учителя всех джедаев, смог подобраться по болотинке на длину троса, чтобы со смачным чмоком силой мысли извлечь из плена трясины многое повидавший в недавнем прошлом звездолёт модели ВАЗ 21213.
Последствий не было никаких, за исключением того, что теперь я езжу строго по земле, а летать предпочитаю исключительно во сне. Но иногда, останавливаясь глухой ночью где-нибудь в полях, я подозрительно долго и задумчиво, отрешённо смотрю на такие далёкие, но близкие моему сердцу звёзды.
***
У меня нет стойкой системы перевозок. Я не отстаиваюсь у злачных, перспективных мест в ожидании клиентов. Я не знаю расписания футбольных матчей и концертов, после которых пассажиров, алчущих ввосьмером забраться в твою машину, хоть отбавляй. Я достаточно туповат, чтобы просчитать свои шаги хоть немного наперёд. Я человек момента. Мне нравится быть здесь и сейчас. Я езжу и ищу пассажиров в реальном, в основном ночном, времени, без какой-либо теории и расчётов. По точным наукам у меня всегда было два с плюсом. А вот процесс – это моя стихия. Нелогичное перемещение по охотничьим угодьям, когда полагаешься только на нюх, зрение и интуицию – вот это по мне. И как результат – непостоянство доходов. Минус, конечно, существенный, но! – я свободен от привязок и предрассудков. Я как погода, изменчивая Питерская погода, дарящая снег на майские и цветущую вишню в феврале. Этого не понимает моя жена, мои друзья, да иногда и я сам. Но ничего поделать с собой не могу. Да и не хочу, наверное. Мне нравится так жить. Жить и работать, не отдаляя эти два состояния друг от друга.
***
Я не помню последнего своего пассажира. А где я его взял и куда отвёз – и подавно.
Но совершенно отчётливо помню, как я остановился.
Я перестал ехать с желанием кого-нибудь повезти. И просто остановился. Огляделся. И понял, что или пространство вокруг меня неуловимо изменилось, или я сам перестал быть бомбилой. Ну в общем, что-то произошло. Весной запахло, переменился ветер что ли.
Я тут же позвонил своему знакомому, который занимается продажей машин на рынке в Автово и всегда с готовностью откликается на спонтанно возникающее желание с моей стороны избавиться от очередного автомобиля. В этот же день сделка состоялась. Всё прошло быстро и гладко.
И всё. Я просто закончил этот вид деятельности. Без раздумий и сожалений. Я пошёл дальше пешком. И теперь смотрю на проезжающих мимо меня в поисках пассажиров водителей со странным ощущением наблюдателя со стороны. «А ведь на их месте мог бы быть я». Но меня там уже нет. Вопрос только где?
…Сейчас попробую сориентироваться по звёздам…
24 апреля 2006 года
[*] То, с чем сталкиваются высотные лётчики и космонавты, - чувство оторванности от всего земного. Абсолютное одиночество (по причине удалённости от поверхности земли, я надеюсь).
Координаты и время не изменены.
Действующие лица реальны.
Описываемые события в действительности имели место быть в период с ноября 2005 по апрель 2006 г. в Санкт-Петербурге (с некоторыми лирическими отступлениями в пространстве и времени).
В общем, всё – правда.
***
Небо как ориентир. Оно рядом. Всегда. Из машины его видно плохо, да и землю не сильно-то рассмотреть. Что видно из машины? Движение, поток таких же, как ты, сидящих в жестянках с колесиками людей. Только они не люди. В основном, чайники и кофейники. Текут неравномерно, с завихрениями, ускоряясь, перестраиваясь, тормозя, тебя не видят, а уж о небе чего говорить. Спокойное перемещение по дороге – редкое состояние души, но я достиг этого счастья. Густая маслянистая водка на морозе также льется в стакан. Я двигаюсь, как будто пространство вокруг заполнено трансформаторным маслом. Тягуче. Спокойно. «Чуткое спокойствие» - вот моя формула успеха.
Я вожу на своей машине людей по городу и близлежащим окрестностям. (Правда, один пассажир недавно предложил отвезти его в Тамбов, но узнав, сколько это могло бы стоить, решил слетать на самолете. И правильно решил). Волга – идеальный аппарат для перемещения в неспешном темпе, во всяком случае моя. Дебаркадер, одни словом. Булькает и едет. Не спеша. Топливо – газ. Экология! Я рад. На планете и так слишком много дымящих, пыхтящих и вонючих нефтяных горелок. Дышать тяжело, да и неба невидно. Звёзды ночью тусклые в городе. Трудно по ним ориентироваться. А иногда это жизненно необходимо. Без них приходится смотреть на название улиц – последнее дело! Хотя все привыкли.
- Куда Вам?
- Пулковская, ближе к Орджоникидзе.
Или:
- Кубанская, около Ленинского.
- Вот приехали. Где остановить?
- Там подальше. Нет за поворотом… да, да, около вот той остановки, за светофором, нет не этой – у следующей. Да, вот здесь заезд во двор.
- Дак это уже не угол Ветеранов и Голикова!
- Да, я просто как ориентир говорил.
- А-а, понятно. С Вас 250.
- Но Вы же двести говорили!
- А это я как ориентир говорил.
- Совсем таксисты обалдели!
- Нет, что Вы, я еще только учусь.
***
- …Подвезите нас, пожалуйста, через весь город за 60 рублей. Мы бедные студенты
- А я богатый водитель. Подвезу. Но за 350.
- Нет, спасибо.
- Да, пожалуйста. До встречи, когда разбогатеете.
***
- Спасибо, спасибо, что довезли!
- Пожалуйста, это моя работа.
- Правда??
***
- Скажите, Вы халтурите?
- Нет – я работаю. И, как правило, хорошо.
***
Удача редко посещает перевозчика. Иногда она приходит, маскируясь под тихого, молчаливого, худощавого пассажира, который молча называет адрес и сухо расплачивается суммой, достаточной для обеспечения углём на весь зимний период какого-нибудь посёлка крайних районов Севера. При этом расстояние, на которое было перемещено тело в пространстве, измеряется двумя-тремя светофорами или несколькими десятками миллилитров топлива.
Бывает… Но редко.
В основном – всё просто. Рутина. Едешь. Останавливаешься. Открывается дверь: вопрос – ответ – вопрос – раздумье (или видимость раздумья) – «По рукам!» Поехали. Приехали. До свидания, спасибо – до свидания, пожалуйста.
И только один раз: «Жаль, что так быстро приехали».
Но это уже совсем другая история.
***
- Как хорошо, что у Вас не работает печка!!!
- Чего же хорошего – холодно.
- Вот и хорошо. Домой приеду трезвая.
***
- Куда Вы нас везёте?
- Домой, Вы же сами просили…
- А что, нет желания отвезти нас в сауну или ресторан там всякий?
- Нет, девушки! Домой, только домой.
- Жаль…
- Выходите, приехали.
- До свидания?..
- Без вариантов!..
***
- А Вы знаете, что Вашу Волгу снимают с производства?
- Нет, что Вы! Мою уже произвели. Это какие-то другие снимают.
- А у Вас 406-ой мотор?
- Нет, 402-ой.
- А-а. Сколько жрёт?
- Смотря как ездить.
- Ну, вот как сейчас?
- Литров 15-17 газа.
- У Вас на газу? А ничего, что я курю?!
- Да плохо, конечно, лёгкие портятся.
- А не взорвёмся?
- Кто знает… Кто знает…
***
- Красивый город Питер!
- Красивый – когда спит. А ночью хорошо ездить – машин мало.
(Да… не поспоришь)
***
- Можно я сяду на заднее сиденье?
- Пожалуйста.
- Или Вы хоте, чтобы я села на переднее?
- Нет, что Вы, мне всё равно.
- Ну, мало ли, дистанция там или всё такое.
- Да нет, как Вам удобнее.
- Тогда я на переднее, если можно…
- Как скажете…
- Спасибо.
***
- Пионерская. Триста.
- Садитесь.
Приятно, когда всё понятно и чётко. Редко. Обычно:
- Сколько будет стоить доехать до..?
- А на что Вы сами рассчитываете?
- А сколько Вы хотите?
- Я хочу, скорее всего, больше, чем у Вас есть. Назовите свою цену.
- Сами и называйте – Вы же везёте!
- Вы же хотите доехать…
И так до бесконечности. Говоришь: «Пятьсот». Сразу договариваемся на 250. (А сразу нельзя было?)
***
- Скажите, пожалуйста, у Вас есть богатый, красивый и молодой друг?
- Понятно. Я, по Вашему мнению, не подхожу под эти категории.
- Ну что Вы! Может, это я так издалека к Вам подбираюсь…
***
Я заметил интересную закономерность: самых красивых («тюнингованых») девушек, в основном, подбираешь в районе промзон, складов, глухих проездов, кладбищ. И когда спрашиваешь: «Что Вы делаете в этих еб…нях?», - то в ответ слушаешь забавные истории, правдивость которых не вызывает сомнения у воспитанного человека.
***
Объемная женщина машет рукой. Останавливаюсь. До Сенной, 150? Поехали! Садится, с трудом втискиваясь на переднее сиденье.
- Ненавижу Волгу!
- Может, пищите другую машину?
- Да нет, села уже. А вообще, машина – дрянь. Сыпется. У нас была Волга… Все время ломалась.
- А у меня хорошо ездит.
- Не надо меня подкалывать. Я сама кого хочешь подколю. Вот муж у меня 30 лет назад попытался что-то вякнуть, а я ему показала, где его место, - (грозит в пространство кулачищем). – Вот, живёт теперь спокойно.
В телефон, который звонит «гламурненьким» звоночком:
- Твою мать!.. К складу иди бестолочь! Я сейчас подъеду, идиот!
- А Вы добрая женщина! (Это я без подкола).
- Спасибо, а как Вы догадались?
- Не знаю, видно.
- Да, это так!
- До свидания. Спасибо!
Женщина-терминатор…
***
Еду, думаю о своём. Скоро лето. На рыбалку бы в Карелию выбраться! По правому ряду иду. Левые два стоят. Ни с того, ни с сего, страховой случай в лице грузовика MAN взял да и прикоснулся к моей задней левой двери и крылу. Приехали, блин! Включаю аварийку. Выхожу так коренастенько, как боцман после долгого плавания… Спрашиваю:
- …Что ж ты не глядишь-то в зеркала… человек…?!
Он уже кому-то звонит. В ГАИ, наверное. Я ему:
- Слушай, не вызывай «гаев». Ты виноват, а у меня царапина пустяковая. Давай так разъедемся. Дай мне денег чуть-чуть для компенсации морального ущерба, и я поехал. А то время полдня потеряем.
А он в ответ, отскакивая на три метра:
- Ты что? Мне угрожаешь?
Успокаиваю его слабоумной улыбкой и говорю:
- Ладно, не хочешь по-человечески разъехаться, давай садись ко мне, будем бумажки зарисовывать.
Садится с опаской. Заполняя извещения для страховой кампании, спрашиваю у него:
- Слушай, а ты случайно не рыбак?
Выскакивает из моей машины и забирается в свой грузовик. Выхожу за ним:
- Ты чего???
- А что ты на меня наезжаешь?
Странно, мне показалось, что это он в меня впилился. Трудный случай. Номера десятого региона. Теперь всё понятно – Карелия приехала! А всё-таки как там у Вас с рыбалкой?
***
Далеко за полночь. Телепаю неспешно от Техноложки по Московскому в сторону Фрунзенской в среднем ряду. Пустой. Пассажиров мало. Двигаюсь в сторону дома. Устал. Когда долго ездишь безрезультатно, устаёшь как-то особо, натянуто. Справа такой же, как я. На «девятке». Идём почти параллельно. Он чуть впереди. Я не обгоняю. Идём вместе спокойно. Впереди в темноте вырисовывается тоненькая фигурка студента в форме буквы «Г». Мы оба сбрасываем газ, подкатываемся, как бы вежливо друг другу предлагая: «Прошу, пожалуйста, берите». Но он чуть впереди, и я его пропускаю.
Вдруг сзади, с рёвом взлетающего бомбардировщика, по встречной, через двойную сплошную, по большой дуге, нас обоих обгоняет и подрезает «шестёра». Подскакивает на уже экстренном торможении к пассажиру. Мы с «девятиной», виляя, уходя от столкновения с ним и друг с другом, почти на юзах, каким-то чудом разъезжаемся. Прокатываемся метров пятьдесят и синхронно, как в фигурном катании, как будто долго отрабатывали этот манёвр, с вдохновением, в две машины перегораживаем дорогу. Красиво так, как в кино. Выходим. «Шестёра» взяла пассажира и подкатывается к нашей импровизированной баррикаде. Останавливается. Нас при всём лихорадочном желании не объехать – пошли встречные. Да и сзади его уже подпёрли и с пониманием, и с интересом, не проявляя беспокойства, ждут развязки сюжета. Смотрят. Паренёк с «девятки» и я подходим к негодяю. Настроение из бесформенно усталого резко поднимается до бодрого карательного. Без приглашения войти открываем его водительскую дверь и мягонько так, но настойчиво выволакиваем вяло сопротивляющегося негодяя на волю. Ласковым голосом спрашиваем:
- Тебе что, деньги очень нужны?
Мой компаньон резким, почти незаметным, но точным движением опускает его морду лица на крышу автомобиля ВАЗ 2106. Суд Линча состоялся, исполнили приговор на месте.
- Пошли, чего с него взять – дурак!
Мы идём к своим машинам. Не торопясь. Рядом, также как ехали.
- За ночь по пять-шесть таких придурков попадается, - философски и успокоено констатирует мой соучастник исполнения наказания.
- Ладно, счастливо!
- И тебе того же.
Разъезжаясь, мы посигналили друг другу.
***
Центр. Некрасова. Голосует мужичёк. Подъезжаю.
- Королёва. Двести.
Нормально. Поехали.
- А у Вас в машине можно курить?
- Да, пожалуйста.
Странно: в центр города, в сапогах резиновых и в деревенской куртке годов 70-х выпуска. Подъезжаем к Пионерской.
- Слушай, - говорит, - я заплачу ещё, давай проедем по Испытателей я девочку сниму?
- Нет, - говорю я, - не со мной! Я за девочками не езжу. Если хочешь – выходи, поймай другую машину.
- Ладно, сегодня обойдусь, раз так получается.
Замолкает. Через какое-то время он опять оживляется:
- А давай мимо метро проедем, я там в магазин видео зайду, фильмец какой-нибудь возьму.
Я ему:
- Что девочку не снял, дак порнушку хоть какую-нибудь хочешь посмотреть?
Пауза… Без ответа.
До его дома доехали молча.
***
На газовой заправке меня уже узнают. Она рядом с моим домом. На Витебском. Всегда спрашивают, как дела, как работа. Рассказывают, как какие-то водилы опять за колонку подрались. Смеются. Мне нравится заезжать в знакомые места: в магазин, в кафешку, в парикмахерскую, где тебя помнят и тебе улыбаются.
Один раз подвозил девушку с Чернышевской до Володарского моста. Долго торговались, но я согласился с бюджетным вариантом поездки. А по дороге предложил ей возместить мне часть уступленной оплаты рассказами о чём-нибудь. И она оказалась благодарной рассказчицей. Я узнал о том, как и кем она работает, о чём мечтает, так, в общем, без подробностей. Было интересно слушать. Когда прощались, я ей пожелал, чтоб всё сбылось…
Через неделю, проезжая там же, я опять её встретил, ловящей машину. Я уже знал, куда и за сколько она хочет доехать. В этот раз она сидела молча. Смотрела в окошко. Она меня кончено не узнала. А мне было интересно, стала ли она ближе к своей мечте за эту неделю, которую мы не виделись?
***
Когда моя жена уезжает в командировку, я продолжаю заваривать чай на две кружки. Это не привычка, а состояние души.
Когда-то я первый раз в жизни таксовал. Это было давно, лет восемь назад. Я занимался этим полгода. Осенью и зимой. Тогда я был ещё молодой и зеленый, и машина была – зелёная копейка. Друг подарил мне её, чтобы хоть как-то можно было прожить. Машина меня кормила. Стабильно хватало на еду и квартиру (точнее, я снимал комнату) и всё. Машину я не ремонтировал, а только гонял на ней, как одержимый. Сейчас вспоминаю – оторопь берёт. Как не убился – не знаю. В общем, за полгода такой езды машина умерла. Последним, что у нее отвалилось, было салонное зеркало заднего вида (и это случилось в тот момент, когда я подъехал к дому с твёрдым решением прекратить этот вид заработка). Зеркало повисло на одном шурупе, качнулось и упало мне на колени, подтвердив правильность моего решения и поставив точку в тогдашней истории. Так вот позже, когда я уже работал на нормальной работе и ездил на очередной не своей машине по всяким не своим важным делам, я ещё долго порывался остановиться, увидев поднятую на обочине руку.
Я продолжал заваривать чай на две кружки…
***
Ночь. Глухая. По всему городу «усиление». Какой-нибудь очередной план «Перехват». На каждом перекрёстке «гаи» с автоматами. В количестве неимоверном. Откуда их столько? Когда еду пустой, провожают равнодушными взглядами. Если везу людей, останавливают, спрашивают: «Кого везешь?». В документы почти не смотрят. А я почём знаю, кого везу? Говорю, что пьяных студентов из Москвы. Я, наверное, несознательный гражданин. Но несколько пассажиров за эту ночь были мне благодарны.
***
Вообще-то с «гаями» у меня почти дружба. Правила я почти не нарушаю. Так, разве иногда крутанусь через двойную сплошную, под ранний красный проезду, под знаком остановлюсь, но это специфика работы. А с пассажирами вообще медленно и аккуратно еду. Это «гаям» нравится. Это их даже удивляет. Да и пассажиры мне благодарны за спокойствие.
***
Беру двух хорошо одетых девушек. С Лермонтовского до Мариинки. Садясь в машину, продолжают разговаривать друг с другом. Одна говорит, другая слушает и участливо кивает. Видно давно не виделись. Наверное, одноклассницы. Проезжаем мимо вывески «такой-то банк». «Вот здесь я и работаю», - говорит говорунья. Кивунья кивает в ответ. Я вторгаюсь с восторженным:
- Ура! Наконец-то везу банкиршу!
Смеются. Но к полтиннику, который зажат заранее в кулачёк, из кармана выползает второй.
***
На ходульках-каблучках девушка подцокивает к краю дороги и торопливо ручкой так мелко-мелко машет, как неоперившийся птенец. Останавливаюсь. Открывает дверь. Вскакивает в машину и выпуливает:
- К «Астории»! Скорее! Сколько?
Я говорю:
- Сто тысяч миллионов!
Она в ответ:
- Пока только сто рублей.
В её голосе чувствуется уверенная надежда, что вот-вот всё будет хорошо, стоит только подправить макияж, глядя в зеркало за отворотом солнечного козырька.
***
Район Балтийского вокзала. Ночь. Темно и страшно. Голосует паренёк, высокий, худощавый. Позади него стоят ещё двое, помоложе. Останавливаюсь. Пассажирская дверь закрыта, опускаю окошко. Куда доехать хотите? Он, по пояс влезая ко мне в машину, так, что его нос оказывается в сантиметрах десяти от моего, гладя на меня в упор огромными тёмными глазами, не моргая, влажно и тепло произносит:
- За сто пятьдесят рублей до Бассейной доедем?
Я говорю:
- Почему бы и нет? Садитесь.
Он, извиваясь, извлекается из щёлки окна, открывает дверь, садится на переднее сиденье и радостно сообщает двум другим:
- Ма-а-льчики, за-а сто пятьдесят до Ба-а-ссейной едем, - и ко мне опять придвигаясь. - Ведь так мы с Вами договорились?
Я твёрдо отвечаю:
- Да!
Ма-а-льчики молча садятся сзади. Едем. Доезжаем за разговорами о 402-ом и 406-ом двигателе, о том, что Волгу снимают с производства и ещё о чём-то в этом роде. Когда доехали, он мне с гордостью и опаской сообщает, что едут они к «одной даме», и это оба-а-лдеть, как для него ново и интересно.
Я не гомофоб и искренне желаю ему удачи. Но почему-то хочется заехать на мойку…
***
Вообще-то голубые пассажиры – это отдельная история. Мне на них везёт. Иногда за ночь двух-трех подбираю.
Одно время я даже хотел повесить голубой огонёк под лобовое стекло взамен стандартного зелёного.
Бывает парочками ездят, но те не общаются со мной – сидят сзади и держаться за руки. Я обычно начинаю с одним/ой из них заговаривать, чтоб тишину потрясти. Потом второй/ая подключается, а там и до семейных сцен недалеко. Весело можно доехать.
А вот одиночки – опасное дело. Взял один раз такого. Стоит на Невском, чуть не посередине дороги, к подъезжающим на его поднятую руку машинам машет так избирательно: нет, не ты, ты тоже проезжай, а вот с Вами я, пожалуй, поеду (это было в мой адрес). А я что, мне-то, пожалуйста, - пассажиры не пахнут. Садится. Едем. Я ручищей за руль держусь. Грубо так, по-мужлански. А он в обтягивающем, нежный такой, ранимый. Я ему сразу в лоб:
- Вы, молодой человек, нетрадиционной сексуальной ориентации, как я погляжу?
А он, застенчиво улыбаясь, отвечает:
- Да, я гей, а Вы?
- А я таксист.
- Вау! Как это романтично!
- Да уж, романтики хватает…
Доехали без приключений. А он-то, наверное, уже нафантазировал себе всякое.
***
У меня есть Друг. Зовут его Янис. Я знаю его бόльшую половину своей жизни. Мы с ним иногда работали вместе. Он строитель-отделочник. Я у него подрабатывал на объектах. А сейчас он время от времени составляет мне компанию в моей ночной охоте. Выезжаем вместе. Перезваниваемся. Говорим друг другу, откуда куда пассажиров везём. Где проехать стоит, где клиенты тусуются. А когда уже кунять за рулем начинаем, то едем в какую-нибудь кафешку ночную и пьем кофе. Угощает тот, у кого удачнее поездка прошла. Сидим, осоловевшие, и рассказываем, где кого взяли. Про конкурентов ругаемся. О рыбалках летних вспоминаем. На будущее планы строим. Так, болтаем ни о чем. Потом снова мотаемся по городу ночному. А под утро разъезжаемся восвояси.
…Ночь незаметно проходит.
***
Беру креативно одетого молодого паренька. С Невского на Большевиков. Предупреждаю его, что мосты развелись уже и поедем в объезд через вантовый. Поэтому пятьсот рублей – это нормальная цена для такого маршрута. Сразу видно – приезжий. Это объективная реальность с разводкой мостов ему явно в новинку. По повадкам – москвач. Москвачей отличает неуловимое желание не выдавать своего места обитания. И это как раз их выдает с потрохами. Спрашиваю – действительно из столицы. Иногда я угадываю род занятий человека, которого я везу. В этот раз вообще попадаю «в десятку». Он модельер, дизайнер одежды. Долго рассказывает о себе, как дошёл до жизни такой. Фантазирует. Сказочник. Про меня спрашивает. Я говорю, что у меня всё просто: вожу по городу людей, и всё. Он резко теряет ко мне интерес. А зря. Я мог бы многое ему рассказать…
***
Выхожу из дома. Машина заиндевевшая, вся в снегу, изнутри даже замерзла. Кусок айсберга. Мороз – минус двадцать. Начинаю подготовку к полёту. Очищаю снег, открываю капот, подкачиваю бензонасос. В такой мороз заводится только на бензине, если заводится, что мне сейчас и предстоит выяснить. Сажусь в ледник. Включаю дальник секунд на пятнадцать – аккумулятор «подогреваю». Потом пауза. Коробка замёрзла так, что с первой на нейтраль, чтобы переткнуть, надо приложить усилие. Выжав сцепление, кручу стартером двигатель несколько раз – безрезультатно. Надо дёргать «на галстуке». Выхожу с верёвкой на дорогу. Останавливается волгарь. Я говорю:
- Не дёрнешь? Не завестись.
Он:
- Конечно. Меня самого сегодня утром дёргали. За сто рублей.
Я ему:
- Так меня-то дёрнешь?
А он:
- Да, за стольник.
- Знаешь, дружище, - говорю, - я сам с севера, так вот там, у нас, если бы кто-то кого-то за стольник заводил, то ему бы не только руку после этого никто бы не подал, но и даже в одном поле не сел рядом!
- Хорошо, - говорит, - давай за полтинник.
***
Утро после ночи. Всю ночь ездил. В кармане рублей тысячи три с половиной. Хорошо отъездил, результативно. Но устал чертовски. Еду в сторону дома. Еще темно, но машины уже пошли, город просыпается. Люди на работу едут, а я домой. Мне нравится так невпопад, не в потоке двигаться. У меня почти всегда так, как в пустом вагоне метро, все туда, а ты уже оттуда. Ни с чем не сравнимая радость выпадения из мозаики. Зато можно всю картину со стороны рассмотреть, а не только тех, кто к тебе прижат, кто рядом приклеен. Минус один – когда я прихожу домой, жена уже спит и последние сны досматривает, а когда она уходит на учёбу, я ещё сопатку давлю беспробудно. Так что почти не видимся. Такой вот сдвинутый график жизни. Такая вот «ночь на земле».
***
Беру двух подвыпивших молодых девчонок у ночного клуба на Исаакиевском, «Сенат бар» вроде. Рыбное место. Там часто пассажиры попадаются. Куда-то недалеко им надо было, не помню. Говорю: «Сто рублей». Согласны, садятся, едем. Подъехали. Та, которая на переднем сиденье начинает рыться по карманам. Медленно так, заторможено. Достает кошелёк, открывает его и, показывая мне его содержимое, невинно так говорит, разводя руками:
- А денег-то и нет, ну ладо, мы пошли.
- Стой! - говорю. – Спокойно! Не пошли, а поехали и туда же, где я вас подобрал – обратно на то же место! Сидим, не выходим! А то так можно и разбиться в хлам!
Трогаюсь с разворотом и еду, ускоряясь в обратном направлении, благо отсутствие машин в столь поздний час позволяет сделать такой манёвр.
- Стой! – кричат. – Не надо нас никуда обратно везти!
Стольник проворно находится в заднем кармане джинсов.
Расстаёмся под мою довольную улыбку и матюки в исполнении двух маленьких гуляк.
***
На Невском стоит мужчина и слегка покачивается. Рукой помахивает. Издалека я видел, как он вылез из такси и снова горит желанием куда-то ехать. Останавливаюсь. Исходные данные не комильфо – если его везти отказались, то что-то не так. Может, о цене не договорились.
- Куда?
- На Ваську, к «Прибалтийской».
- Садись, поехали. Сколько платим?
- А сколько скажешь.
- Я скажу двести. Подходит?
- Га-а-дидза. Ик-ик. - Засыпает.
Одет прилично, но вот это «сколько скажешь» настораживает.
Доезжаем. Расталкиваю его.
- Приехали! Куда здесь?
- А вот туда во двор. Налево. Прямо. Направо. Вот у этой парадной.
Начинает шарить по карманам, извлекая телефон, паспорт, пропуска, бумажки, визитки, хлам всякий – всё, кроме денег. Терпеливо жду. Самопотрошение продолжается минут десять.
- Что будем делать? - Спрашиваю пока что спокойно.
- Щас. Щас. Ик-ик. - Снова начинает засыпать.
Я выхожу из машины, открываю снаружи пассажирскую дверь.
- Так, дружище, выходим!
Выходит.
- Что, бить будешь?
- Нет, я не буду.
- А кто будет?
Я говорю:
- Вот, смотри, я сейчас звоню в свой парк, приезжает служба безопасности, и дальше ты поступаешь в их распоряжение. Как тебе такая перспектива?
- Погоди, - говорит, - щас я всё урегулирую.
- Не надо регулировать – платить надо!
Вдруг на этаже пятом открывается окошко, и женщина в халате, высовываясь, спрашивает визгливо и громко для ночной тишины двора:
- Вася! Что случилось?
А я ей в ответ во весь голос, чтоб все соседи слышали. Громогласно так, с озорцой:
- Ваш Вася не испытывает желания расплатиться за проезд, а это ужас как некрасиво, и поэтому выбирайте: или вы сейчас мне приносите 300 рублей или я говорю Вам адрес, по которому завтра Вы сможете Васю Вашего, в сильно помятом состоянии, забрать.
Через двадцать секунд мы расстались друзьями. Вася долго и радостно жал мне руку, явно оттягивая момент неотвратимо надвигающегося семейного счастья.
***
Поздний вечер. Решил заехать на острова. Место без транспорта. Иногда оттуда трудно выбраться в поздний час. Хочу этим нагло воспользоваться.
На остановке стоит женщина с ребёнком на руках. Последнего трамвая ждёт. Сделал кружочек по закоулкам – никого. Еду обратно. Женщина, не дождавшись железного, идёт пешком. Карапуза несёт.
Останавливаюсь:
- Садитесь, подвезу!
- А у меня денег только на маршрутку. Вот.
- Да и без денег можно. Всё равно никого не везу. Садитесь.
Долго и неуклюже забирается, ударяя головой ребёнка то о проём двери, то о торпеду. После третьей неудачной попытки я не выдержал:
- Давайте помогу. А то так и в «травму» угодить можно.
Выхожу, беру на руки ребетёнка. Она садится. Протягиваю ей комочек, который со спокойным интересом, косясь на меня из-под капюшона, наблюдает за происходящим. Дети вообще на меня всегда по-особому смотрят. Но только те, у кого чего-то не хватает: отца или радости – как будто у меня этим можно разжиться. Едем тихонько.
- Гуляли на островах, не заметили, как поздно стало.
- А-а, - говорю со знанием дела, - бывает. - Как будто я каждый день с детями по островам допоздна шатаюсь.
- А у Вас дети есть?
- Да-а, - говорю протяжно, - девочка, двадцати семи годков. Уже десять лет с ней нянчусь.
Смеётся. Я тоже улыбаюсь.
Доехали. Помогаю выгрузиться. На её «спасибо» махаю рукой.
- Да ладно, - говорю, - пустяки. Хотя стойте! Дайте мне рубль, а то Вы первая пассажирка сегодня, ну и так, чтоб не впустую начинать.
- Держите, - говорит. - До свиданья!
В эту ночь я наездил несусветно много денег. Четыре тысячи пятьсот двадцать один рубль.
***
Я редко беру плату за проезд вперед. Даже когда хотят сразу расплатиться. Обычно говорю, что за несделанную работу деньги не беру. Да и дорога – это дело такое, можно и не доехать, поэтому доберёмся до места, там и рассчитаемся.
- Не-е, - говорят, всё лучше доехать.
- Вот и я так думаю.
- А-а, понятно, приметы там всякие.
- Примет никаких нет. Просто приятность получения денег по окончании выполненной работы возрастает.
Это так же, как в истории с моим другом художником. Он когда-то малевал картинки и продавал их на Невском, радовался от процесса творчества. А когда ещё и вознаграждение в денежном эквиваленте за это получал, то радовался вдвойне. А потом начал рисовать на заказ. Возьмёт предоплату, покрасит тряпку (уже вынужденно), грустно получит остаток, и радости, тем более двойной, уже как не бывало.
Поэтому я радость берегу. Её и так немного в нашем несовершенном мире.
***
Я иногда курю за рулём. Особенно поздно ночью, чтобы не заснуть. Попыхиваю цигаркой, когда один еду. С пассажирами дымить – дело не благодарное. Они тогда сами паровозить начинают, а это уже перебор. Да и не все умеют пепел в окошко трясти, обычно всё обратно в салон летит, особенно на заднем сидении. А там до ожогов лица и чехлов сидений недалеко.
Но один раз взял чудную пассажирку. Бабушка лет семидесяти. Выглядит фантастически для своих лет, как старая дореволюционная графиня. Худенькая, с достоинством. На руках перчатки кружевные. Взгляд острый, живой, выдает недюжий интеллект и образованность, сидит прямо.
Ездили долго, по нескольким адресам. И вот чувствую – засыпаю. Дай, думаю, спрошу, не позволит ли она мне в её присутствии сигаретку-другую пыхнуть. А она как чувствовала – сама говорит:
- Если курить хотите, молодой человек, то пожалуйте. Я не против.
- Спасибо, - отвечаю. - Воспользуюсь.
Отстраняясь, как будто вспоминая былое, добавляет:
- Анна Ахматова разрешала курить всем в её присутствии, а я чем хуже неё…
***
Выехал работать. Настроение боевое. Щас как наезжу! Заправился до полного и вперёд.
Еду по Лиговке. Голосует девушка. Подъезжаю. Она смотрит на меня внимательно через лобовое стекло и мотает головой из стороны в сторону. Нет, не поеду с Вами. Хорошо, не очень-то было и надо.
Еду дальше. Вижу руку. Останавливаюсь. Рука опускается, ехать передумала. Ладно. Вы мне и сами не очень-то понравились.
Качусь неспешно. Ещё одна пассажирка на обочине. Подруливаю, сдвигая на затылок кепку, лицо попроще сделал, по-дебильней, может я как-то выгляжу сурово, когда не улыбаюсь? И у этой желание поехать пропадает при моём приближении.
Да что Вы, сговорились что ли все!? Что за хрень? Так дело не пойдёт! Надо как-то сломать закономерность.
Проезжаю мимо поднятой руки хорошенькой девушки. Притормаживаю. Окидываю взглядом, и скривив лицо, как после откушенной половинки лимона, ускоряюсь. Вот вам всем! Получите! Не повезу! Она провожает мне удивлённым взглядом. А я доволен безмерно. Отомстил. Око за око, зуб за зуб.
Кажусь себе находчивым и гениальным.
***
Машина после мойки еде гораздо лучше. А если мойка-люкс, то вообще летит, как новая. Это все, кого я знаю, замечали. А если Вы заменили перегоревшую лампочку освещения номерного знака, тогда она бежит как после замены двигателя с 402-го на последнюю секретную разработку спецов из конюшни МакЛарен.
Но пассажиры после чистки салона попадаются какие-то грязнули: то чипсы по всей машине раскидают, то пивом коврики оросят, то ребёнок какой-нибудь выразит наглядно, что он думает о желании родителей доехать на такси побыстрее.
Но есть одно средство против этой закономерной напасти – это не заезжать на мойку, как можно дольше. Проверено – действует! Посмотрите вокруг – это охранно-мистическая защита достаточно популярна у наших водителей.
К тому же, если в багажнике в хаотическом беспорядке, в полной боеготовности разбросаны ключи, домкрат, насос, верёвка, старые, изношенные до железа колодки, половинки расколотого коленвала и вдобавок ещё одно необходимое условие – всё это должно быть переложено промасленной ветошью, то у этой машины практически отсутствуют шансы на неожиданную поломку.
И дело здесь совсем не в неряшливости нашего брата – водителя, а в стойкой системе языческих верований, которые не смогли искоренить ни двух тысячелетняя история христианства, ни эпоха развитого социализма, ни современная система материальных ценностей.
***
Я люблю врать пассажирам о себе. Пассажиры любят слушать и удивляться. И это не от нежелания говорить правду, а от любознательности. Это способ исследования окружающего мира. Расскажешь чего-нибудь эдакое и смотришь потом на реакцию.
Это лучше, чем профессионально-равнодушное молчание и глухота таксистов.
Я-то не таксист. Я просто вожу по городу людей и таким способом изымаю у населения деньги. Способ не самый недостойный, поэтому можно основное честное блюдо сдобрить приправами из мелко порубленного вранья.
Один раз поехал я работать, как всегда вечером. И звонит друг. Он только что купил «по совету друзей» новую, из салона машину – последней модели джип Ниссан. У него ещё не прошёл процесс привыкания и восторга по поводу обладания блестящей серебристой летающей тарелкой, и он предложил мне покататься в его сопровождении по городу в поисках пассажиров.
Я с радостью согласился – вдвоём веселее.
Теперь представьте себе картину: в паре едут грязная, ржаво-тёмно-неопределённого цвета 31-ая Волга, а за ней – сверкающий, чистенький, только что с конвейера, крутой матёрый джипарь не слабого размера.
Я останавливаюсь на протянутую руку, а сзади вплотную подкатывает, заливая белоснежным светом фар осветительная вышка стадиона «Петровский» на колёсиках.
Вот уже поле для творчества!
На стабильно опасливый вопрос пассажиров этой ночи: «Что это такое?» - можно представить себе, чего только я не нарассказывал озадаченным клиентам.
- Было и «неподдельное» непонимание происходящего с моей стороны,
- и рассказы о бабушке-программистке из российского представительства Microsoft, которая, несмотря на почтенный возраст, иногда подвозит домашние горячие пирожки балбесу-внуку на ночную работу,
- и о неприкрытой слежке госнаркоконтроля,
- и «простое» замалчивание в стиле: «да не обращайте внимания, он всегда за мной ездит, я уже привык».
И только одному пассажиру я поведал чистую правду! Я честно признался в том, что я миллионер, и от безделья, дабы развеять надоевший уже аромат богатства, я езжу в сопровождении таких же, как я, и вожу простых, таких же, как Вы, людей по городу за деньги, потом мы меняемся местами, сравниваем – кто больше заработал, тот и молодец. Такая вот забава со скукоты.
Именно этим объяснялась непомерно высокая плата за проезд, которую я потребовал в обмен на доверительную информацию об истинной причине такого странного на первый взгляд сопровождения.
В эту ночь я одержал достойную победу над моими незадачливыми компаньонами.
Мои друзья-миллионеры явно грустили.
***
Выехал работать пораньше, около шести-семи часов. Пятница. Можно начинать ранним вечером. Это в будни имеет смысл кататься после закрытия метро. А сегодня все хотят побыстрее до дома добраться, предвкушая выходные. Я предвкушаю предвкушающих.
От дома до Петроградки доехал пустой. Ладно, ещё не вечер. Чесану закоулки.
На одной из маленьких улиц вижу «святое семейство»: дочка, папа, мама – голосуют. Иностранцы. Удача. Проинтуичил. Доволен собой. Подкатываюсь.
Дочка – фантастически красивая, смуглая, с острыми чертами лица, с бездонной чернотой глаз. Девушка открывает дверь и на ломаном, но понятном русском называет адрес и сумму (явно заранее подготовленной фразой):
- Большой прочпект, зьдьесь, не на Васькие, дом четирнадцать. Пьятьдесьят рубльей.
- All right! – говорю. – Поехали. Садитесь, please.
Папа с мамой забираются на заднее сиденье. Красавица – рядом со мной.
Тоже удача. Мне сегодня положительно везёт!
Достаю карту. Хочу посмотреть номер дома – поточнее, где находится дом 14, чтоб не промахнуться и крутиться потом – движение-то плотное сейчас.
Вдохновлённый не сколько мифической дружбой народов, но вполне реальной очарованностью, солидно так, со знанием дела, насупив брови, изучаю карту. Вот здесь. Понял. Доедем в лучшем виде. Всем видом эффектно показываю, что не стоит беспокоиться. Все улыбаются. Нет, определённо я сегодня в ударе!
Едем за милой беседой с девушкой о пустяках.
На английском я изъясняюсь с трудом, говорим на смеси русского и английского, и международного жестового. Проклинаю свою детскую недальновидность – учился-то я в спецшколе с углублённым изучением английского языка и могу читать Шекспира в оригинале, только вот о простых человеческих вещах поведать не могу.
Хорошо хоть понимаю чего-то. Она из Швейцарии. С гор. Учится в университете. Филолог. В Питере пару месяцев, на практике. Родители навестить приехали. А я? – Молчу в ответ.
В общем, доехали быстро, благо рядом. Расплачиваются. Благодарят. Выходят. Я прощаюсь с достоинством обречённого, не выдавая грусти. Отъезжаю с чувством мимолётно коснувшегося меня счастья. Хорошо-о! Я тонкий ценитель редкой красоты без продолжения отношений.
И вдруг, когда я проехал пару кварталов, меня будто молния пробивает электрический разряд ужаса. Возвращает из мечтательного небытия в суровую реальность осознание того, что я на Каменностровском и уж никак не на Большом проспекте Петроградской стороны.
Я перепутал!
Я смотрел в карту, не видя ничего, кроме горной Швейцарии. Аромат Альпийских лугов явно вскружил мне голову.
Идиот!!! Вернуться! Скорее! Исправить ошибку!
Там уже конечно никого. Что делать? (Кто виноват?) Вот они извечные вопросы бытия.
Еду на Большой, 14. Там грузинский ресторан. Я знаю, что он достаточно популярен у иностранцев. Точно! Они туда ехали! Захожу – никого. Подождал минут тридцать-сорок. Тишина. Делать нечего. Поехал работать дальше.
Моя трезвость восприятия мира в этот оставшийся вечер была сравнима с чистотой прозрачного горного швейцарского озера с ледяной водой.
***
Постоянные клиенты – дело неблагодарное. Появляются они после того, как ты неосмотрительно оставил свой номер телефона в минуту слабости и пообещал приехать по первому требованию в любую точку города в любое неудобное для тебя время.
Как правило, так и бывает. Звонят:
- Помните, Вы нас как-то подвозили? Стоим на Большевиков и уехать не получается. Не могли бы Вы приехать и отвезти нас в Озерки? И сколько это будет стоит?
Я в это время качусь с пассажирами по Ополчения в сторону Красного села. И неважно, сколько стоить это будет, но я смогу быть в ваших краях часа через полтора не раньше. Будете ждать?
- Нет! Нам сейчас надо. Мы замёрзли уже.
Тогда извиняйте. В следующий раз лучше заранее договариваться.
Следующего раза, как правило, не бывает.
Но пару раз случалось и по предварительной договорённости поездить. В аэропорт отвезти кого-нибудь или с поезда встретить.
И тогда я для себя сделал удивительное открытие, что на земле существует утро! Прекрасное! Удивительное! Полное забот просыпающегося дня утро, о существовании которого я уже начал забывать со своим ночным образом жизни.
***
Кстати, об утре. Утро для таксиста – враг. Точнее не утро как таковое, а ты враг сам себе утром. После ночной езды перед рассветом всё сереет, сливаются дорога, машины, пассажиры. Внимания и собранности уже не хватает. Начинаешь совершать ошибки. А это на дороге хуже, чем на минном поле. Уже не помогают ни кофе, ни сигареты, ни музыка погромче, ни открытое окошко. На бреющем тянешь до дома. Почти все крупные аварии на подлодках случались как раз на обратном пути в базу.
Еду как-то уже в коматозе домой. Часов восемь утра. Всю ночь отмотал по городу. Пробег километров 350. В кармане тысячи четыре. Этот хорошо.
Стоят на Московском двое. Это плохо.
Все равно останавливаюсь. Им вроде по пути. Почему не довезти. Ещё 200 рублей не помешают. Садятся. Оба в спортивных костюмах. Бодрые такие для утра. Едва уловимый налёт кавказской национальности на обоих. Едем. Один вдруг спрашивает:
- Слушай, а с тысячи сдача будет?
- Нет, конечно, я только выехал. Откуда? Остановлюсь у ларька – разменяешь, - говорю.
Молчат.
Мне как-то не по себе становится. Напряг какой-то в воздухе нарисовался.
Торможу у ларька. Нехотя как-то идёт разменивать деньги. Второй сидит, беспокойно поигрывая телефоном в руках. Сижу так, чтоб его видеть. Явных проявлений преступных намерений никаких. Но я подсобрался так и настороже. Делаю вид, что всё в порядке, под простачка непроснувшегося.
Возвращается первый. Едем дальше. Доезжаем до названного адреса, и они в один голос настойчиво заехать во двор просят. Нет, ребята, я во двор не поеду, нам нельзя, по инструкции не положено.
- А ты что, таксист? И что, инструкции выполняешь? – Со смешком в голосе спрашивают.
- Да, вот такой я чайник.
А самому совсем в тёмную подворотню с двумя этими кренделями не хочется.
- Ладно, ребята, расплачиваемся, да я поехал дальше работать.
Отдают деньги, мне показалось, немного разочарованно. И я уезжаю домой, а они, наверное, дальше работать пошли.
***
Опасности в ночной работе таксиста хватает, но скорее не внешней, вроде тех двух, про которых я рассказывал, а внутренней.
«Господа! Мы тупеем на этой войне», - как говорил Портос в детском фильме про трёх мушкетёров.
Это в некотором смысле отражает состояние души человека, который занялся перевозкой людей по ночному городу за деньги. Дебильность этого занятия очевидна. Незаметно для себя начинаешь всех водителей вокруг считать полными идиотами, пассажиров – тупыми и жадными уродами. А тебя самого начинает тошнить от стойкой ненависти к окружающим и такого образа жизни.
И ещё убивает бесперспективность проекта. Из обычного перевозчика ты можешь стать только очень хорошим перевозчиком. И всё. Тупиковая ветвь развития.
Но я знаю лекарство против этого неотвратимого вируса, который съедает тебя изнутри, превращая нормального человека в водилу-профессионала. Надо просто бросить это грязное занятие в тот самый момент, когда в твоём приёмнике незаметно для тебя самого начала звучать радиостанция «Шансон» вместо «Радио классика» или «Эрмитаж». Бросить и всё! Без вариантов. Иначе хана.
Я пока что слушаю «Наше радио». У меня ещё есть шансы вернуться с этой войны.
***
Добрый хороший пассажир – это не тот, кто аккуратно садится, отряхивая ноги, вежливо спрашивает, можно ли покурить у вас в машине, извиняясь за неудобства, просит заехать во двор и подвезти его к парадной. Не тот, кто, прощаясь, желает удачи на дороге, счастья в личной жизни, здоровья детям и т.д. А тот, кто хорошо платит. Это объективная реальность. Только достойная оплата твоего труда характеризует положительные качества клиента. Такие пассажиры запоминаются. Щедрые, которые переплачивают со словами: «Пусть так будет». И в ответ на твой вопрос: «Здесь больше, чем мы договаривались», - говорят, что не надо сдачи. Таких хочется возить бесконечно. Но это разовая редкость. В основном все моты. Торгуются, как одержимые. Противно даже. Особую мерзость и отвращение вызывают те, кто говорят, что они сами таксисты и что они прекрасно знают, сколько стоит доехать. Бр-р-р! Таких я не беру. Иногда я вообще никого не беру. И хотел бы, да нет никого. Попрятались, что ли все? Вот и едешь домой и ворчишь про себя. Такая вот это работа интересная – то густо, то пусто.
***
На какой-то из Морских сажаю парочку. Юрист и секретарша. Едут домой к юристу. Многообещающее продолжение офисного банкета по случаю какого-то праздника.
Мне кажется, что корпоративные вечеринки, столь модные в уважающих себя, по мнению только лишь руководства, компаниях – дело абсолютно лживое и в общем-то безрадостное. Фальшивые улыбки. Зарегулированные отношения. Непреодолимые различия в статусе приглашённых. Это всё не по мне. О чём с гордостью сообщаю пассажирам.
По улыбке секретарши замечаю, что она согласна со мной. Юрист пытается возражать. Но это он у себя в кабинете командует, а здесь на дороге со мной не поспоришь.
Я люблю совать нос в чужие дела. И делаю это абсолютно бесцеремонно. И, как следствие, когда на полдороге молодой преуспевающий человек идёт в магазин «купить что-нибудь к чаю», я поворачиваюсь к девушке и без тени смущения спрашиваю скорее утвердительно:
- Слушай! А тебе всё это надо?
- Что это?
- А вот в столь поздний час ехать домой к твоему начальнику? Или у вас там большое светлое чувство всякое?
- Нет, я просто… это… ну, в общем…
- Вот видишь, ты сама ответила на мой вопрос. Карьера конечно дело святое, но если ты мне скажешь, где ты живёшь, то я тебя туда в лучшем виде доставлю, и заметь – недорого. Поехали!?
Она озорливо оглядывается по сторонам, пересаживается не переднее сиденье, стряхивая с коротенькой юбочки пепел неслучившегося романтического свидания, и называет адрес.
Мы трогаемся с ускорением под удивлённый взгляд нагруженного звякающими пакетами вышедшего из магазина, как можно уже догадаться, бывшего на этот вечер ухажёра.
Звонок в её телефоне раздался минут через пять. Мы были уже далеко. Ночной город нёсся навстречу на дикой скорости и хлестал по лицу освещенными мокрыми ветками проводов моего разгоряченного бегом коня.
Украденная девушка позвонила мне через несколько дней. Она сказала, что если меня это интересует, то у неё всё хорошо.
Меня это уже не интересовало.
***
Я не езжу пьяным за рулём.
Никогда!
По городу это закон. Мой собственный. Я сам так решил.
Правда, было одно исключение. Я тогда работал в одной конторе, которая занималась реставрацией храмов, в основном православных. У меня была Нива. Все объекты находились в сельской местности на приличном удалении от цивилизации. Поэтому с дорогами там было всё хорошо: спецучасток кэмэл трофи блинной в несколько сот километров. Бездонные лужи, колея в половину человеческого роста, канавы, броды через маленькие речки, песчаные дюны – в общем, полный набор.
Псковская область, граница России. Правда, без пограничников. Заставу упразднили за ненадобностью. Берег Чудского озера. Храм, на котором мы работали, стоит прям на краю земли. Красота и дичь.
Ночью, когда выходишь из дома под освещенный единственным в деревне фонарём кусок вселенной, то чувствуешь, как из-за границы света из темноты на тебя смотрит с удивлением и живым интересом что-то неведомое. Чуднό и жутко. Становится понятным, откуда взялось название местности.
Дабы укрепить себя, приходилось использовать верное народное средство борьбы с тёмными силами – «Белого доктора».
Благо Псковский водочный завод праведно и регулярно заботился о своевременной поставке, не без помощи и всепроезжающей автолавки, этого горячо любимого нами единственного средства спасения от беспробудной тоски, которая без вариантов неумолимо поглощает любого, кто дольше, чем на двое суток, прикоснулся к образу жизни профессиональных реставраторов-отшельников.
Водка кончается неожиданно.
Особенно после бани в субботу.
Поэтому мною, после недолгих уговоров и объяснений, что «нехорошо как-то получается», была предпринята вылазка в соседнюю деревню за возобновлением запаса стратегически необходимого сырья.
Идти было уже сложно.
И я поехал.
Ощущение ни с чем не сравнимой лёгкости бытия настигло меня на скорости около 80 км/ч, которая была зарегистрирована остальными шестью реставраторами. Они дружно изъявили желание переместиться вместе со мной в пункт назначения и обратно, дабы скрасить минуты горестного томления в ожидании чуда.
Дорога, по которой ещё вчера только местами можно было ползти скоростью 5 км/ч, не чувствовалась вовсе.
Красота и плавность перемещения в безвоздушном пространстве овладела и увлекала меня к звёздам. Я летел. Я плыл. С отрешённой улыбкой покорителя неведомых пространств вселенной, оставившего далеко на земле все прошлые заботы и волнения.
Феномен «брейк офф»[*] в чистом виде.
Мою радость явно не разделяли попутчики. Но перегрузки переносили со стойкостью и целеустремлённостью первого гагаринского отряда космонавтов.
Промежуточная посадка прошла мягко – болотистыми овражками так богата Псковская земля. Как была осуществлена дозаправка у дома разбуженной продавщицы местного магазина, не помнил никто. Обратный путь был пройден также – на гиперскорости.
Торможение. Остановка. Есть касание.
Вылезали все через водительскую дверь, которая открывалась почему-то вверх, как люк у танка. Машину утром я нашёл не сразу – по следам, точнее по борозде в мягком грунте осеннего поля.
Несколько дней ушло на возведение бревенчатого настила, по которому гусеничный трактор, под управлением местного учителя всех джедаев, смог подобраться по болотинке на длину троса, чтобы со смачным чмоком силой мысли извлечь из плена трясины многое повидавший в недавнем прошлом звездолёт модели ВАЗ 21213.
Последствий не было никаких, за исключением того, что теперь я езжу строго по земле, а летать предпочитаю исключительно во сне. Но иногда, останавливаясь глухой ночью где-нибудь в полях, я подозрительно долго и задумчиво, отрешённо смотрю на такие далёкие, но близкие моему сердцу звёзды.
***
У меня нет стойкой системы перевозок. Я не отстаиваюсь у злачных, перспективных мест в ожидании клиентов. Я не знаю расписания футбольных матчей и концертов, после которых пассажиров, алчущих ввосьмером забраться в твою машину, хоть отбавляй. Я достаточно туповат, чтобы просчитать свои шаги хоть немного наперёд. Я человек момента. Мне нравится быть здесь и сейчас. Я езжу и ищу пассажиров в реальном, в основном ночном, времени, без какой-либо теории и расчётов. По точным наукам у меня всегда было два с плюсом. А вот процесс – это моя стихия. Нелогичное перемещение по охотничьим угодьям, когда полагаешься только на нюх, зрение и интуицию – вот это по мне. И как результат – непостоянство доходов. Минус, конечно, существенный, но! – я свободен от привязок и предрассудков. Я как погода, изменчивая Питерская погода, дарящая снег на майские и цветущую вишню в феврале. Этого не понимает моя жена, мои друзья, да иногда и я сам. Но ничего поделать с собой не могу. Да и не хочу, наверное. Мне нравится так жить. Жить и работать, не отдаляя эти два состояния друг от друга.
***
Я не помню последнего своего пассажира. А где я его взял и куда отвёз – и подавно.
Но совершенно отчётливо помню, как я остановился.
Я перестал ехать с желанием кого-нибудь повезти. И просто остановился. Огляделся. И понял, что или пространство вокруг меня неуловимо изменилось, или я сам перестал быть бомбилой. Ну в общем, что-то произошло. Весной запахло, переменился ветер что ли.
Я тут же позвонил своему знакомому, который занимается продажей машин на рынке в Автово и всегда с готовностью откликается на спонтанно возникающее желание с моей стороны избавиться от очередного автомобиля. В этот же день сделка состоялась. Всё прошло быстро и гладко.
И всё. Я просто закончил этот вид деятельности. Без раздумий и сожалений. Я пошёл дальше пешком. И теперь смотрю на проезжающих мимо меня в поисках пассажиров водителей со странным ощущением наблюдателя со стороны. «А ведь на их месте мог бы быть я». Но меня там уже нет. Вопрос только где?
…Сейчас попробую сориентироваться по звёздам…
24 апреля 2006 года
[*] То, с чем сталкиваются высотные лётчики и космонавты, - чувство оторванности от всего земного. Абсолютное одиночество (по причине удалённости от поверхности земли, я надеюсь).
Сообщения
