Он всегда был кучерявый, смешной и очень любимый. Я сама была еще очень маленькая и кучерявая, когда он у меня появился. Еще до того, как я его увидела, я почувствовала его запах и поняла, что сильно-сильно его люблю ( когда говорила "сильно-сильно", я либо обхватывала руками воздух, где было "люблю", либо сильно-сильно обнимала, а он говорил "я - сильнее" и пытался стиснуть мою руку, потому что его ручонок не хватало обхватить меня всю).
Мы с ним любили гулять и выдумывать всякие небылицы. Он мне рассказывал, что есть машина, которая может ехать по земле, потом заехать на дерево и оттуда уже к звездам, и что он себе такую купит, когда вырастет7 А я рассказывала, что есть на свете человек, который бегает со скоростью света, но он не выходит из дома, потому что бегать медленее он не умеет, а для того, что бы остановиться, ему приходится стереть все подошвы на ботинках. А ботинки у него одни, он живет в Нигерии и очень беден. А в конце всегда надо добавлять "Вот ТАК!". Весомо так, значимо говорить.
А еще, он всегда был в движении. Даже когда рассказывал или слушал, он дрыгал ногой или всепонимающе вращал глазами (особенно часто, если совсем ничего не понимал). Постоянно прыгал, бегал и залезал по дверному косяку под потолок, как таракашка. Иногда останавливался и со знанием дела говорил:" А мы ему так... БА-БАХ!!! А машина... БУМ!!! Да?", и снова убегал, оставляя за собой образ смятой гоночной машины, которой явно довелось испытать и БА-БАХ!!! и БУМ!!!
Он даже свои чувства всегда выражал через движение: по его кувыркам, сальто, теребению футболки, маханию руками и прочим телодвижениям, было видно его настроение.
Но если была необходимость, он умел сидеть тихо. Он напрягал уши, выпучивал глаза, садился на корточки и обхватывал колени, и становился похож на каменистую ящерку. Он так слушал. И все-все запоминал. Он знал весь мир на ощупь. А когда просил что-то рассказать, то было почти видно, как он рисует и ощупывает, запоминая, описываемый образ.
И если меня когда-нибудь попросят рассказать о нем, я вспомню его лицо, я вспомню его яркость, его движенья, блеск его глаз, настолько яркий, что можно было читать в темноте и экономить на электричестве. И, конечно, кипу его кучеряшек. "Он сам был движеньем.", вот, что я скажу. Он был быстрее слова "вжик". Его можно было остановить только на секунду, если сильно-сильно его обнять и прошептать в ухо "вот, как сильно", или если рассказать, что звезды можно ловить очень длинным сачком. А он сядет, как ящерка, и выдохнет:"Расскажи!".
Мы с ним любили гулять и выдумывать всякие небылицы. Он мне рассказывал, что есть машина, которая может ехать по земле, потом заехать на дерево и оттуда уже к звездам, и что он себе такую купит, когда вырастет7 А я рассказывала, что есть на свете человек, который бегает со скоростью света, но он не выходит из дома, потому что бегать медленее он не умеет, а для того, что бы остановиться, ему приходится стереть все подошвы на ботинках. А ботинки у него одни, он живет в Нигерии и очень беден. А в конце всегда надо добавлять "Вот ТАК!". Весомо так, значимо говорить.
А еще, он всегда был в движении. Даже когда рассказывал или слушал, он дрыгал ногой или всепонимающе вращал глазами (особенно часто, если совсем ничего не понимал). Постоянно прыгал, бегал и залезал по дверному косяку под потолок, как таракашка. Иногда останавливался и со знанием дела говорил:" А мы ему так... БА-БАХ!!! А машина... БУМ!!! Да?", и снова убегал, оставляя за собой образ смятой гоночной машины, которой явно довелось испытать и БА-БАХ!!! и БУМ!!!
Он даже свои чувства всегда выражал через движение: по его кувыркам, сальто, теребению футболки, маханию руками и прочим телодвижениям, было видно его настроение.
Но если была необходимость, он умел сидеть тихо. Он напрягал уши, выпучивал глаза, садился на корточки и обхватывал колени, и становился похож на каменистую ящерку. Он так слушал. И все-все запоминал. Он знал весь мир на ощупь. А когда просил что-то рассказать, то было почти видно, как он рисует и ощупывает, запоминая, описываемый образ.
И если меня когда-нибудь попросят рассказать о нем, я вспомню его лицо, я вспомню его яркость, его движенья, блеск его глаз, настолько яркий, что можно было читать в темноте и экономить на электричестве. И, конечно, кипу его кучеряшек. "Он сам был движеньем.", вот, что я скажу. Он был быстрее слова "вжик". Его можно было остановить только на секунду, если сильно-сильно его обнять и прошептать в ухо "вот, как сильно", или если рассказать, что звезды можно ловить очень длинным сачком. А он сядет, как ящерка, и выдохнет:"Расскажи!".
Сообщения
