* * *

Скоро выйду на крыльцо
Снегом бухнуся в лицо
Подскользнув от ясной мысли
"Потеплее-б пальтецо"

Моя Планета

На моей планете совершенно другие цвета.. Здесь таких почти нет.. нет, ну конечно похожие попадаются, но.. редко. Неимоверно красивые для меня.. терракот.. охра.. земляные краски.. в сочетании с прозрачностью бирюзы и небесно-голубого.. Земля.. Небо.. Вода...

Вода, там в моих краях, абсолютно другая.. совсем не похожа на местную.. никакого затемнения.. ничего не подмешано.. просто вода и всё.. Только там, где её много, появляется намёк на глубину.. но не пугающую, как здесь, а надежную.. спокойную..

Её можно пить.. в любом месте.. просто зачерпывая ладошкой.. или наклоняясь к самой поверхности губами.. опуская лицо в океан.. море.. речку.. пить или дышать.. водой можно дышать.. а воздухом можно напиться при желании или необходимости..

Необходимость и желания.. странные слова.. никогда не понимал до конца что это значит.. У нас там как то по другому с этим.. самое интересное, что не перерассказать..

Там я всё время ходил в шлёпках.. по земле.. часто босиком.. на край обрыва.. над морем.. сидел свесив ноги.. и чем то любовался.. молча.. один.. и всё время ветер.. плотный.. мягкий.. тёплый.. всё время разный..

Самое разнообразное - это ветер.. он умеет менять цвета.. здесь я видел нечто подобное.. старая застиранная выцвевшая поношенная любимая одежда в которой удобно уютно и спокойно.. вот что напоминает мне ветер..

Нас там очень мало.. можно за всю жизнь никого не встретить.. огромные бесконечные пространства.. и если на горизонте появится одинокая фигура - то это уже событие.. никто не побежит тебе на встречу.. да и сам ты вряд ли.. просто посмотрим друг на друга и сядем на берегу глядя в даль.. улыбаясь тому, что ты не один..

Странно.. но здесь я никогда не ощущаю одиночества.. грустно бывает.. а вот одиночество.. разве может быть одиноко пока живёшь.. смотришь.. дышишь.. мечтаешь..

Я практически ничего не помню.. просто здешняя моя память не передаёт движения.. движение ветра.. воды.. малюсенькой человеческой фигуры вдалеке.. всё то, что наполняло жизнь там, по какой то необъяснимой для меня причине, не работает здесь.. а иной раз этого и вовсе не найти.. не нащупать.. в себе..

Я много раз пробовал молчать об этом с местными.. но каждый раз приходилось начинать говорить о другом.. нарушая тишину.. здесь вообще плохо с тишиной.. они сами постоянно жалуются на нехватку молчания, но всё время говорят об этом..

Самое красивое, что я видел здесь - это деревянные лодки.. ещё есть места, где они встречаются.. некоторые из них ещё могут путешествовать.. самые давние друзья моря.. с крыльями.. жалко, что здесь не догадываются об их умении плавать по воздуху..

Там, около моего дома, с самого детства была лодка.. я спал в ней на берегу.. когда хотелось посмотреть ночью на небо.. на песке лодка отдыхала.. а я забирался в неё.. ложился на спину и засыпал.. так крепко и спокойно, что небо переставало прятаться.. и придвигалось поближе..

Я часто не ночевал дома.. дом тоже любил оставаться без меня.. и тогда к нему приходил ветер.. мне казалось, что они дружили.. я оставлял окна и двери нараспашку.. занавески из грубой ткани в полукруглых проёмах сдвигал в сторону.. и уходил к морю или в лес.. ветер мог свободно приносить запахи.. песка пустыни, снега с гор, свежескошенного сена..

В море есть острова.. я как то на лодке перебрался на один из них.. на острове моря больше чем земли.. там была хижина, в которой я жил.. с тобой и с детьми..

Дети разного возраста.. которые бегали карапузами без штанов по берегу.. и плескались на мелководье.. помню что ты не могла их загнать спать, когда начинало темнеть.. ты тогда была беременна третьим.. и ходила по границе прибоя босиком.. в белом парусиновом коротком платье..

А ещё я помню белые хлопья снежинок на твоих ресницах.. и ты смеёшься мне.. кутаясь в меховой воротник.. меня тогда не было рядом.. я не смог приехать..

Здесь все ездят.. там у себя я все время ходил пешком.. там все кого я встречал ходят.. по тропинкам.. или напрямик.. на тропинке можно кого-нибудь встретить.. того, кто тоже куда то идёт..

Письма.. да.. письма здесь тоже раньше приходили.. серенькие невзрачные конвертики.. там мы пишем друг другу письма.. писать лучше всего вечером.. не торопясь.. медленно выводя рисунок слов и картинок.. расположившись у окна под угасающий свет.. к ночи бумага становится белее.. чернила ярче.. письмо надо запечатать уже в темноте.. иначе свет попавший в конверт рассеет тепло.. и кто то получит просто чернила на бумаге..

Письма нельзя отправлять в дождь.. дождь как то связан с ветром.. он тоже меняет цвета.. сухие краски ветра уступают глубине воды.. и начинают светиться как бы изнутри.. как море светится в темноте.. вода умеет светиться из глубины.. в дождь совсем не обязательно промокать если не хочется.. можно сидеть под навесом на берегу и смотреть.. на мокрое море под дождём..

Море замерзает прозрачным льдом.. моя перевёрнутая лодка зимует под навесом.. темнея деревянными бортами.. я не трогаю её до тепла.. но часто прихожу посмотреть как она там под снегом.. старые истёртые верёвки мотками висят под крышей.. уже которую зиму, в трещине столба, под самой кровлей, прячется большой серый мотылёк..

Мы ходим в гости друг к другу.. обычно зимой.. по снегу.. скрипя валенками.. разными тропинками.. каждый своей любимой.. не встречаясь ни на пути туда ни на пути обратно.. ничего не неся с собой в качестве подарка.. оставляя чайник на огне.. с некоторыми друзьями я не виделся ни разу.. это мои самые близкие люди на планете..

Здесь меня всё время спрашивают.. кто я.. а я никогда толком не могу ответить.. знаю наверняка только, что мне больше всего на свете нравились твои глаза.. твой загар ровный и тёмный на столько, что кода ты улыбалась то белизна зубов ослепляла.. а ещё я любил когда ты тихонечко подходила ко мне.. и твой уже к тому времени большой живот оказывался на одном уровне с моим ухом.. и не вставая с гамака я слушал маленькое сердце..

В моих краях живёт легенда.. как дерево которое растёт неподалёку от моего дома появилось из семечка того самого исполина который пошёл на постройку лодки.. но я не верю.. мне кажется моё дерево гораздо старше описываемых событий.. во всяком случае они с лодкой совершенно не похожи друг на друга..

Иногда прилетали птицы.. большие белые птицы.. долго кружили над морем.. ловя ветер.. а потом медленно и величественно опускались на скалы в отдалении.. на них можно было летать через океан.. они могли взять с собой..

С первыми лучами света птицы поднимались в небо.. я никогда не слышал их крика.. только капельки утренней росы срывались с кончиков огромных крыльев и долго- долго летели к земле.. сверкая и переливаясь нездешними цветами невиданной здесь радуги..

Здесь практически не встречаются упоминания о вещах, которые были важны близки и понятны мне там.. и наоборот - я до сих пор не могу есть апельсины.. и всё время опаздываю.. с детства.. здешнего.. ПОДОЖДИТЕ - вот первое слово, которое звучало у меня в голове.. протяжно так - п-о-д-о-ж-д-и-т-е - ..

Время на берегу совсем не такое, как в горах.. в лесу оно вообще тихое.. в лесу время летает где то сверху.. над макушками.. выше деревьев.. и слышишь только шум.. а вокруг тишина.. тишину любят чёрные лесные птицы.. таинственные и осторожные.. их никто никогда не видел..

Ручей однажды мне принёс чёрное перо.. из самой глубины дальнего леса.. белое мне подарила одна из морских птиц.. я пишу письма разными перьями.. только тогда получается красиво..

Здесь люди тянутся к красоте.. там меня никуда не тянуло.. я просто шёл на обрыв над морем.. сидел глядя в даль.. спускался по тропинке к лодке.. бродил по воде.. лежал в гамаке из выцвевшей парусины.. здесь меня тянет к тебе.. вдохнуть запах твоих чёрных волос.. быть разбуженным щекотанием твоих хвостиков.. перед ароматом рассвета..

Ни один день не был похож на другой.. и они никогда не шли друг за другом.. ветер приносил разноцветные листья в открытые окна дома.. листья пахли осенью.. некоторые долетали до моря.. и море успокаивалось.. и небо касалось самого краешка воды..

Самая вкусная вода осенью.. и самая красивая музыка осенью.. наверное чистота прохладного воздуха точнее всего передаёт звучание высоты.. музыка приходит откуда то сверху.. стекает из за неба.. её лучше слушать всем телом.. лёжа на разноцветных листьях, которые долетели до воды..

Ты любила кататься на листьях по воде.. я как то научил тебя.. самое трудное было не засмеяться.. некоторые вещи могут получиться только когда молчишь.. нас почему то притягивало макушками.. мы отражались в воде и зеркально продолжали собственные силуэты друг в друге.. как песочные часы..

Мой очаг был в самой середине дома.. огонь горел всегда.. он шёл откуда то снизу.. сквозь груду камней.. мне иногда казалось, что дом был когда то построен именно вокруг огня.. обёрнут стенами.. белыми и неровными.. со сводами потолков и арками окон..

Зимой пламя очага как бы сжималось.. и становилось плотнее и горячее.. нагревая самые дальние уголки дома.. а когда холода уходили, огонь распускался и светлел.. вода весной тоже становилась легче.. и чайник закипал приблизительно за одинаковое время..

Когда то в давние времена с неба спустился кусок воды.. в лощину за горами.. медленно коснулся земли.. и остался там.. сейчас на том месте озеро.. с голубоватой глубиной.. на берегах и вокруг растут причудливые цветы.. они попадаются только в тех краях.. и до сих пор не решаются перебраться через перевал..

За дальним перевалом в горах попадаются светящиеся камни.. днем они ни чем не отличаются от кусочков скалы разбросанных повсюду.. к ночи они начинают становиться прозрачнее.. светлеют в наступающих сумерках.. но только если на них попадал свет днём.. в полной темноте сияние их так ярко, что если держать камень в руке, то видно куда идти.. несколько таких камешков я принёс в дом..

Я подвешиваю горящие камни перевязав их верёвочкой.. разношу по всему пространству дома.. или гроздью.. что бы свет от них то растекался, то собирался вместе.. я заметил, когда они рядом друг с другом, то светят ярче и теплее.. один или несколько камешков я оставляю на улице перед домом.. и когда я засыпаю или ухожу, на их свет слетаются ночные мотыльки..

07 ноября 2008

Опять новый год

опять новый год
мы в дурной бесконечности
попасть бы туда
где новый год раз в лет пятьдесят
и отметить его раз в жизни
и не отмечать день рождения
и знаменательные даты
и может быть тогда бесконечность
не будет такой дурной

* * *

А осень-то, осень!
Видел уже стаи к югам..
Докурил.. окурок бросил..
Холод к сердцу по рукавам..

* * *

Заброшенная дорога..
Улитка ползет
Не боясь быть раздавленной..
С предосторожностью ставлю ноги
Во времена стародавние..

Sera nella città di Modena

Di sere, nella città di Modena, ne avevano data una sola per tutta la vita. Qualcosa scattava nell'aria alle otto e ventinove. E la città, stanca per gli impegni della giornata, ancora una volta lasciava partire la stessa catena di pensieri, parole e azioni. La stessa di ieri. E di ierilaltro. E di anni fa. Tutti i partecipanti avevano già imparato i loro ruoli da tempo. E li impersonavano con naturalezza e senza difficoltà.

Alle otto e trenta era ora di cena. Il TG1, il notiziario creato appositamente per la cena, scorreva fino a riversarsi in un film americano oppure nel gioco a premi preferito dalle masse, nel quale un concorrente ogni volta nuovo, una semplice persona del popolo, cercava di indovinare in che scatola si trovassero cinquecentomila euro. Dopodichè gli davano i soldi. Tra parentesi, la scatola con cinquecentomila euro ancora nessuno l'aveva mai trovata. Indovinavano dove si trovavano cinque, dieci, cinquantamila. Felici, sorridenti, si portavano a casa quello che avevano vinto, baciavano il presentatore. La possibilità, rimandata al futuro, di sfiorare la fortuna, regalava una sensazione di felicità, di eternità in quella sera così miracolosamente infinita. Il cibo spirituale vomitato dall'occhio televisivo, si depositava sul cibo fisico e levigava la realtà, finchè non appariva, in fondo alla pancia, un lieve rombare. Questo rombare, un mormorio udibile appena sotto alla soglia della percezione cosciente, penetrava nel corpo in rivoli di languore, raggiungeva la testa, e versandosi nel cervello, regalava alla città un delicatissimo, quasi impercettibile, e per questo ancor più dolce, orgasmo. La città raggiungeva l'orgasmo tra le nove e le dieci di sera, lo manteneva fino all'ora di andare a letto e lo portava con sè nel regno di Morfeo. La dolcezza così accumulata, giorno dopo giorno, si concretizzava in bianchi cristalli di zucchero, e, bloccando i processi di putrefazione, metteva in conserva quella caduta senza fine nell'umido tepore della sera modenese.

La rotazione del pianeta trascinava Modena nella notte. I bianchi cristalli di zucchero che ricoprivano le case e le anime degli abitanti della città luccicavano nel bagliore lunare. Gli involucri iridati si spaccavano con un crepitio e le pupille dei modenesi, solitamente non più grosse del segno lasciato da un ago, si espandevano in una fessura verticale a forma di lenticchia. Sulle schiene delle leonesse da salotto e dei loro rispettabili consorti, delle casalinghe, dei ragazzini e delle ragazzine adolescenti, una tenera peluria, invisibile ad occhio nudo, si metteva a fluttuare al ritmo delle onde elettriche che invadevano le vie della città, battevano sui muri delle case, scorrevano sulla superficie dei corpi.

La cena era quasi finita. In diverse parti della città, nelle cucine e nelle sale da pranzo, gli uomini si alzavano da tavola e annunciavano ai familiari il proprio desiderio di andare al cinema. La famiglia annuiva bonariamente e li lasciava andare, restandosene imprigionata tra i raggi dolcemente tremolanti degli schermi televisivi. Dopo qualche minuto, le mogli degli uomini che si erano appena dissolti nel vano della porta, si ricordavano che un'amica le aveva invitate a teatro. Trasfigurate dall'eccitazione data dalla previsione di sofisticati piaceri, si buttavano addosso in gran fretta un lussuoso abito decolté, e sparivano anche loro.

Rimasti soli, i membri secondari della famiglia, bambini, generi, nuore, nonne, nonni, a seconda dei casi, sparecchiavano, lavavano i piatti e dopo aver goduto un'altro po' dell'allegro flusso delle trasmissioni televisive, andavano a riporre i loro corpi stanchi nei sarcofaghi dei letti, imbottiti con materassi in lattice e cuscini ortopedici chiamati a rendere più facile il processo di separazione del corpo del sogno dalla prigione del corpo fisico. Si staccavano, semitrasparenti, gli occupanti dei sarcofaghi e dopo aver vagato un po' per la stanza, uscivano svolazzando dalla finestra e si dissolvevano, sbiaditi puntini fra le stelle.

Passata la mezzanotte tornavano a casa i padri di famiglia, canticchiando la melodia principale del film del momento. Dopo arrivavano le loro consorti col vestito da sera e il programma del teatro in mano. Parlando sottovoce, prendevano con cautela le tazze dalla mensola, per non svegliare quelli che si erano già avviati nell"abituale escursione notturna all'altro mondo, si bevevano una camomilla e, con gli occhi luccicanti, si raccontavano quello che avevano visto. E andavano a dormire. Si spegnevano le finestre. Volavano pallide ombre.

............
перевод: Катерина Гарау 

The beard is long and the life is short

The beard is long
And the life is short

Деды города Модена

Звон колоколов.
Волнами проникает в кровь и, пустив рябь, мурашками бежит по спине.
Поверхность площади взрывается встревоженными голубями. Так и не привыкшие за столетия к бою городских часов, птицы хлещут крыльями по щекам симпатичных удивительно несовременных итальянских стариков. 

Старики.
Их предки когда-то водрузили часы на колокольню собора. А предки их предков построили сам собор. Говорят, когда копали котлован для строительства, нашли ребро огромного размера. Решили, что нашли ребро дракона. И, когда собор был достроен, повесили это ребро в специальную нишу на внешней стене. Как-раз-таки напротив этого ребра, на центральной площади города Модена и собираются городские старички.
Пропахшие кофе, с трубками и тонкими итальянскими сигарами в зубах, они съезжаются на допотопных, по-приемуществу с женской рамой, чтобы не задирать ногу, велосипедах. И застревают в одной из многочисленных стариканских компаний. Как застревали здесь их старшие братья, отцы, прадеды и так далее вплоть до строителей собора. А может быть и дальше. (Кто знает по каким соображениям решили строить собор именно на этом месте?..)
Что они обсуждают там? Бог знает... Да и не важно...

Мощеная камнем площадь. Голуби. Старики. Антикварные велосипеды. Огромный собор светлого камня. Квадратная в сечении, кажущаяся громадной даже на фоне собора - колокольня. Удары колокола. Удары крыльев по лицам. Удары пульса по изнанке кожи. Вино и солнце, волнующие кровь. Табак и кофе, подстегивающие работу ума. Ребро дракона.

На хрена, спрашивается, здесь мобильные телефоны?

И старики выключают их при входе на площадь. Как при входе в театр. Или в храм. 

.................................................................

Очерк написан по заказу журнала "Mobile News"

* * *

Катись хоть в Европу, хоть в Туркменистан.
Мир движется в жопу.
Он уже там. 

* * *

Колокольчик эстрогенный
В твоем голосе звенит
Столь уж он проникновенный
Что сознанье прочь летит
......................................................................... линия отрыва 
[Столь уж он проникновенный
Что сейчас меня стошнит]

* * *

Иду по центру историческому.
С мыслями идиотическими.
Перемещаюсь, более чем неспешно.
Излучаю успешность.
Замечаю, что на этой дороге.
Я один из немногих. 

La Ruota

(lo sguardo di un stupido viaggiatore post-sovietico sulla vita politica italiana)


Stupidità è come una ruota
Va per il mondo
Porta con sé il Trota 

Italjantsy zasrantsy

Uno uno uno uno momento
Uno uno uno zasramento

(данный шедевр прислан нашим спецкором из Италии - Diavolo della Bassa) 

Александр Похуйманн. 5

Дребезжащий глас Пиафф
Обожает Похуйманн
Перед зеркалом, в трусах
Он поёт: "Падам-Падам" 

Сны

Ворочался, не спал,
Мерещились японки,,
Я всех их щекотал -

Они смеялись звонко..
И всё вокруг в цветах
И всё в воздушных шариках
Японочки в бантах
И в юбочках сверхмаленьких
И беленькие трусики
Передо мной мелькали
И чёрненькие туфельки
Вокруг меня скакали..
И только утро хмуроё
Вернуло мне действительность -
Японочки далёко,
А рядом отвратительность..

Путешествие в Санкт-Петербургском метрополитене

Скоростные подземные змеи
Нас влекут по подземным дорогам
Выгибая зеленые шеи
Приближая нас к цели немного
Иногда позволяя нам выйти
И в бескрайних подземных палатах
Белоглазые - хочется выть -
Бродят местные в желтых халатах 

Sotto un pergolato

Sotto un pergolato,
E' meglio un gelato
O un bicchiere di moscato?

Va bene il gelato,

Ma non al cioccolato.
O è meglio il moscato?

Ci ho ripensato,
Un po' di affettato,
Una bottiglia di moscato,
E vaffanculo il gelato

Александр Похуйманн. 4

По пустыне - караван
На верблюде - Похуйманн