Граждане Итальянской Республики - народ горячий. Солнце забродившее в крови гонит их по жизни.
Цивилизация Римской Империи. Ватикан и Католическая Церковь. Взлет Мысли и Духа эпохи Возрождения. Де Сика - Феллини - Росселини - Антониони... Все это кажется странным, неестественным и попросту придуманным когда видишь Беппо.
Беппо - магадзиньеро на пол-ставки. Беппо реален, находится здесь и сейчас. Его можно потрогать. И он может дать Вам в челюсть.
Магадзиньеро, кстати, значит что-то вроде складского грузчика-упаковщика. В свободное от основной работы время Беппо продает все на свете. Двигаясь в пространстве, он оставляет в воздухе след наэлектризованный разудалой веселостью с криминальным оттенком. Сигарету выкуривает с видимым удовольствием в два-три томных затяга. Придавив женщину взглядом, способен пробудить фертильность в самых запущенных случаях. На мужчин эффект не распространяется.
Беппо - недостающее звено, позволяющее соединить в единое целое такие несовместимые на первый взгляд вещи, как теории о происхождении видов Дарвина, о Божественном создании и о перевоплощениях. А. - Не вызывает сомнения, что он произошел от обезьяны; Б. - Сияющее безумие, таящееся в его глазах, с определенностью заявляет о присутствии в нем Высшей Духовной Силы; В. - Но поговорив с ним пять минут понимаешь, что Высшая Духовная Сила еще не полностью вырвала его из его обезьянего прошлого, и он где-то в пути. Таким образом, одним лишь фактом своего присутствия на нашей планете Беппо примиряет между собой все основные религии и науку.
Мы познакомились с ним на складе в местечке Кампогальяно. Я - русский художник уже около года болтающийся по Италии, подрабатывающий то тут, то там. И он - пассионарный магадзиньеро на пол-ставки.
Был канун Рождества. Компания "Макс-Сервис", где мы работали, занималась транспортировкой товаров и оборудования для магазинов "Макс Мара" и "Марина Ринальди" по всему миру.
Мы собирали коробки разных размеров. От совсем маленьких до громадных. Наполняли их всякими изысканными и не очень - вещами. Заклеивали фирменным макс-маровским скотчем. Залепляли наклейками, призывающими к бережному отношению. И грузили все это в подходившие один за одним грузовики. Работать было весело. Здоровые работяги, суровые мужики со страшными физиономиями шутили и резвились как дети. Удачной шуткой считалось приклеить своему сотруднику хвост из скотча. Спины грузчиков, украшенные хвостами и прикрепленными на тот-же скотч клочками бумаги со всякого рода нецензурными замечаниями - этакое народное литературное творчество малых форм - спины грузчиков исполняли невероятный танец "Магадзиньеро-Макс-Мара". Сгибались и разгибались, катали мускулы, потели, тряслись от хохота. Воздух состоял из запаха пота, шелеста дорогих упакованных в полиэтилен мужских и женских костюмов и оказавшегося уже совсем рядом но еще не грянувшего Рождества.
Неслось двадцатое декабря.
На следующее утро грянуло. Это было еще не Рождество, но уже - событие.
Ночью со склада улетучились около двух тысяч новеньких мужских костюмов из коллекции "Весна наступающего года".
Мой друг Беппо воспринял неприятности фирмы как личное горе. Он матерился громче всех. Ругал водителей грузовиков берущих все, что плохо лежит. Призывал поставить более совершенную охранную систему. Курил больше обычного. Часто звонил куда-то по мобильному телефону. (Он, между прочим, предпочитает Nokia. "Моя Nokia мне согревает сердце", - говорит он. Хотя, если верить некоторым исследованиям посвященным воздействию мобильных телефонов на организм человека, - согревает она ему скорее серое вещество, которое он хранит в своей черепной коробке.) Так вот, разговаривал он по своему мобильнику в эти предрождественские дни как-то особенно тихо и нервно.
А утром двадцать третьего декабря, в последний день перед началом Рождественских каникул, подъехал к складу на новой насыщенно желтой еще хранящей заводские запахи "Ferrari". Рисуя черные полосы на асфальте, с визгом затормозил. Хлопнул дверцей, оставив мотор включенным. И зашел в офис сказать, что он здесь больше не работает.
Не знаю что он делал на Рождество, но под Новый год Беппо заехал ко мне улицу Пьеро делла Франческа. С иголочки одетый, он казался молодым преуспевающим бизнесменом, направляющимся на собственную свадьбу. Из-под локтя выглядывала здоровенная бутыль с залитой сургучем пробкой.
"Родители прислали домашнюю. Из Калабрии." - пояснил экс-магадзиньеро.
Мы начали за здоровье родителей. Европейцы пьют крепкие напитки мелкими глотками. Ваш покорный слуга предложил русский способ. Беппо заинтересовался. Разговор коснулся традиций. Мы выпили за традиции. Сотрясала оконные стекла предновогодняя канонада. Граппа произвела безшумный, но мощный тепловой взрыв в животе.
Подвыпивший Беппо говорил без остановки. Вскакивал, ходил по комнате роняя стулья, жестикулировал. Доказывал мне что-то, что не нуждалось в доказательствах, затем доказывал что-то, что невозможно было доказать. Мы выпивали и закусывали. Закусывали в основном сыром. Свежий пекорино стыкуется с граппой действительно безупречно. Чтобы успокоить эмоциональный пожар, разбушивавшийся в моей мансарде, я попробывал снова повернуть разговор в сторону традиций. В сторону спокойных, охлажденных веками, интересных лишь педантам-историкам заплесневелых их итальянских традиций. "Caro mio amico Beppo", - сумел ввернуть я на микро-паузе, которую он оставил себе для вдоха. "Дорогой мой друг Беппо, Новый год настигнет нас через десять минут. Скажи мне, дружище, что на этот случай предлагают нам пришедшие из тумана времени обычаи твоих предков?"
"O Santa Maria Madre di Dio!" - выдохнул он упершись взглядом в будильник. Мелькнула абсурдная мысль, что нечто похожее я уже видел в кинофильме "Золушка".
Стрелка перещелкнула на пятьдесятпервую минуту. Канонада за окном шла по нарастающей.
"Поторопимся!" - заявил он, хватая мой недавно-купленный телевизор, - главное сокровище нищенской мансарды русского художника, и водружая его на подоконник. "У нас в Калабрии испокон веков люди выбрасывают старые вещи вечером тридцать первого декабря, чтобы оставить все проблеммы в уходящем и начать новый год с чистого листа!!!"
И, прежде чем я успел сообщить ему, что мы не в Калабрии, а в Эмилии Романии, то есть далеко на севере, где традиции уже подверглись коррозии цивилизации, - мой телек запрыгал по наклонной крыше и ухнул вниз.
У меня похолодело сердце и я протрезвел враз. Как ветер сдувает пламя свечи. Кровь. Разбитые головы представил я в тот момент. Тюрьма... Да что - тюрьма! Люди погибшие вечером тридцать первого декабря, недожившие девять минут до начала следующего года, который мог стать самым счастливым годом в их жизни. Дети... Нет!.. Если там были дети... Холодный ужас остановил мое дыхание.
Беппо, воспользовавшись моим замешательством, успел спустить за борт еще три пятисотграммовые банки маслянной краски. Высочайшего качества итальянские художественные маслянные краски. Впрочем, тут все итальянское.
Силы вернулись.
Я прыгнул на него и повалил на матрас, сжимая изо всех сил. Беппо с удивлением и как-то настороженно посмотрел мне в глаза, очевидно пытаясь разгадать мои истинные намерения.
"Слушай," - сказал он - "Я хорошо к тебе отношусь, но я не такой. Я - магадзиньеро. Делинквенте."
"Ты - идиот!" - захрипел я ему прямо в его удивленную физиономию - "Дети! Ты убил детей в новогоднюю ночь!"
"Чеоо?" - еще больше удивился делинквенте. И вдруг взгляд его уперся в невидимую стену.
"Porca miseria!" - тихо сказал он и, легко сбросив мои объятия, загрохотал вниз по лестнице. Канонада на улице слилась в непрерывный рев. Я слышал плач детей и душераздирающий вой родителей. Пение птиц и лай собак. Звуки органа и фантастический женский вокал уходящий вверх и исчезающий за порогом восприятия.
Идти на улицу не хотелось. Вид крови вызывает у меня головокружения.
Я налил граппу, отрезал сыра, выпил, закусил и пошел вниз. А что было делать?..
Ни Беппо, ни мертвых тел видно не было. У самой двери стоял дорогущий приземистый автомобиль. Мечта и секс-символ всех без исключения итальянских мужчин. Автомобиль этот был неаккуратно покрашен в различные плохо сочетающиеся между собой цвета. Свежая высококачественная художественная маслянная краска комками сползала по треснувшим стеклам, бортам и покореженному капоту. Крыша салона была изуродована неким весомым электронным прибором. Можно было предположить, что на болид Беппо свалился американский спутник-шпион.
Все вокруг затопотало, закричало, завизжало, засигналило одновременно. "Buon Anno! Buon Anno!" - орали со всех сторон.
Почему-то вспомнилось как Амундсен отзывался о Нобиле во время их конкуренции за Северный Полюс: "...представитель дикой полу-тропической рассы..." - писал великий норвежец характерезуя великого итальянца.
"Следующий Новый год только в Питере. На Василевском Острове. В кругу семьи..." - с трудом услышал я собственную мысль сквозь пулеметные очереди петард.
Из двери соседнего бара высунулся Беппо с двумя бокалами шампанского в руке. Кругом продолжало взрываться, хлопать, свистеть и жужжать. Всполохи ложились на стены и лица. Магадзиньеро-делинквенте махал свободной рукой и строил страшные рожи.
"Capo d'anno!" - донеслось до меня - "Presto! Presto! Barbaro russo!"
Так встречали 2004 год в маленьком захолустном городе Модена, расположенном в районе Эмилия Романия на севере Итальянской республики.
Сообщения
